— Ты чего, Альбина? — крикнул Василий, глядя на жену. — Не прекращай черпать! Нам надо продержаться на плаву, пока не подойдет помощь.
Между тем снявшийся с якоря катер запустил двигатель и начал разворачиваться.
— Быстрее, быстрее, — заклинал его Василий с надеждой.
— Вася, я не умею плавать! — визжала Альбина, сотрясаясь от ужаса. — Сделай что-нибудь, прошу тебя!
— Ну что я могу, дорогая? — кричал он ей в ответ. — Будем надеяться, что катер поспешит, и мы не потонем!
— Ящики! Ящики с деньгами выбрасывай! — потребовала женщина. — Лодка сразу же станет легче, и мы дождемся помощи!
— Выбросить деньги?! Да ты с ума сошла! — заорал Василий разгневанно.
— Кидай их за борт, кретин, или мы потонем!
Перестав грести, Василий отбросил бесполезные весла и тоскливо посмотрел в сторону катера. Потом он перевел взгляд на брата, лежащего на ящиках с деньгами и не проявляющего беспокойства.
— Ты был прав, Степан! — рассмеялся он злорадно. — Там, в Америке, ты для меня стал бы только обузой! Без денег у меня не будет будущего, а вот без тебя… Прости меня и пойми, брат. Я предам тебя в последний раз…
Василий скользнул выразительным взглядом в сторону замершей в недоумении Альбины. Та поняла его правильно, утвердительно кивнув. Тогда он схватил Степана за руки, жена за ноги и, качнув, они выбросили этот лишний груз за борт.
Облегченная лодка немного приподнялась из воды — чего оказалось достаточно, чтобы дождаться спешащего на подмогу катера.
* * *
Степан не растерялся. Течение реки медленно несло его вниз. Парализованные ноги тяжким грузом тянули ко дну, но он пока еще держался на поверхности, благодаря сильным рукам и умению плавать.
— Прощай, брат, прощай, иуда… — еле выговорил он, глядя, как Василий с супругой перебираются с тонущей лодки на борт катера.
Его перебил странный гул, донесшийся откуда-то с низовья реки. Вскоре показалась пара самолетов, летящих над водой. Степан отчетливо разглядел красные звезды на крыльях.
— Наши! Наши, — прошептал он в изнеможении. — Раздолбайте фашистский катер, братушки! Это ж подвигом будет!..
Машины исчезли за лесом, но через несколько минут появились снова. Катер ожил. С его борта по приближающимся самолетам застрочил крупнокалиберный пулемет. Запустив двигатель, немцы даже попытались улизнуть, умчавшись вверх по реке. Но первая же атака штурмовиков увенчалась точным попаданием: судно взорвалось, превратившись в жалкие обломки, разлетевшиеся в разные стороны по руслу реки.
— Царство вам Небесное! — вымолвил Степан — Деньги, может быть, и правят миром, да только не судьбами человеческими!
20
В палатах госпиталя было удивительно свежо. Даже неприятный запах хлорки не чувствовался так остро.
— Ждут, наверное, кого-то, — предположил капитан Фролов, обращаясь к соседям по палате. — Полы вон вылизали, в палатах прибрались, простыни с наволочками и то заменили. Санитарки как бешеные туда-сюда по коридорам носятся.
Минут через тридцать суета в госпитале прекратилась. В помещениях установилась «стерильная» тишина, и все замерло в ожидании высокопоставленного обхода.
Вскоре в дверях палаты, в сопровождении всего врачебного персонала госпиталя, показался высокий генерал с каменным лицом и строгим взглядом. Увидев его, раненые почувствовали себя неуютно и съежились на кроватях.
— Где здесь майор Степан Калачев? — прогремело на всю палату.
Раненый, который читал газету, пошевелился и приподнял руку.
— А-а-а, вот ты где, Степан Аверьянович, — скупо улыбнулся гость, подходя к его кровати. — А ты изменился. Едва узнал, ей-богу.
— Да я как-то и не стремился к этому, — улыбнулся Степан.
— Каково его состояние? — обратился генерал к начальнику госпиталя.
— Как вам сказать… — замялся тот. — Сейчас стабильное. Когда привезли, очень плох был. Думали, не выкарабкается.
— Как уход? — поинтересовался гость у раненого.
— Не жалуюсь. И кормят, и ухаживают хорошо.
— Ходить скоро будет? — последовал вопрос лечащему врачу.
— А куда денется, — ответил тот. — Уже ходит, правда, пока понемногу.
— И позвоночник цел?
— Цел… Ушиб сильный был, небольшое смещение позвонков и временная парализация нижних конечностей. В рубашке он родился, товарищ генерал!
— Тимофей? — позвал генерал офицера из группы сопровождения. — Давай-ка сюда что принесли…
Протиснувшись между врачей, офицер распахнул портфель и протянул генералу листок.
— Чего это? — нахмурился тот.
— Наградной лист, товарищ генерал.
— Да он и сам знает, за что ему награда…
Генерал выхватил из рук офицера коробочку с орденом и протянул ее Степану.
— Награждаешься орденом боевого Красного Знамени, майор Калачев! — сказал он громко и торжественно. — За героический подвиг награждаешься, всегда помни об этом!
Калачев взял орден и растроганно прошептал:
— Служу Советскому Союзу!
— Вот и служи, а не бока отлеживай в госпитале, — ухмыльнулся генерал, пожимая ему руку.
— Да я… — Степан замолчал, будучи не в силах продолжить. Сильнейшее волнение распирало грудь, а слезы застилали глаза.
— Ладно, выздоравливай, — сказал генерал, собираясь уходить. — Он взял из рук офицера наградной лист и протянул его Калачеву: — Вот, возьми, почитаешь на досуге.
Когда врачи и важный гость покинули палату, раненые принялись поздравлять соседа. Все они были бойцами и знали цену наградам.
Наконец все пожелания иссякли, и капитан Фролов обратился к Калачеву:
— Степан, а кто это приходил награждать тебя, ты не знаешь?
Орденоносец пожал плечами.
— Когда он отправлял меня на задание в тыл врага, числился начальником отдела Смерш полковником Бобылевым, — ответил он задумчиво. — А сейчас он уже генерал… Надеюсь, что фамилия прежней осталась.
* * *
Партизаны шли молча, стараясь не поднимать шума. Чередуясь по двое, они несли тяжелые носилки. Приближался вечер, и под сводами леса все больше и больше сгущалась темнота. Одуряюще пахло сыростью, смолой и прелыми травами.
Остаток дня бойцы ожидали прилет самолета. Они сложили в четырех местах большой поляны поленья, под которые подложили хворост.
— Если сегодня транспорта не будет, помрет он, товарищ командир, — произнес фельдшер, указывая рукой на носилки. — Очень слаб, очень…
Командир усмехнулся:
— И самолет прилетит, и он выживет. В реке не утонул с парализованными ногами, значит, жить долго будет.
