— Это твое место, — сказал он и приветливо подмигнул: — Звать-то тебя как, новичок? Из каких краев прибыл?
Яшка присел на кровать, поставил на тумбочку свой вещмешок и указал пальцем на кровать, стоявшую в переднем углу барака, у окна.
— Козырное место кем занято?
— Серегой Ржавым.
— Кто он?
Дежурный пожал плечами.
— Шнырь, перенеси его постель на эту кровать, — распорядился Яшка, — а мне ту застели. Только не стой пнем, а пошевеливайся.
Как только дежурный исполнил то, что велел новичок, Хромой уселся на перестеленную кровать и одобрительно заметил:
— Чудесное местечко! Больше мне покуда ничего не надо.
Выбросив из тумбочки на пол барахло Ржавого, Яшка сложил в нее свои вещи, затем разделся и улегся на кровать. Однако спать не хотелось. Он встал, подошел к окну и приник лбом к обледенелому стеклу. На улице было темно, как в могиле.
Его одиночество нарушил Калачев. Яшка обернулся, услышав шаги, и улыбка отразилась на сосредоточенном лице, когда он узнал Степана.
— Чего-то ты долго до барака добирался, — сказал тот и присвистнул, увидев разбросанные по полу вещи Коновалова. — Ты чего сотворил, придурок? Ты даже не представляешь, какая буча поднимется, когда Ржавый вернется в барак? Слушай, может, от греха подальше ко мне в каптерку переберешься? — предложил Калачев. — У меня хоть и не намного, но теплее, чем здесь.
— Ты кем меня выставить хочешь? — заупрямился Яшка. — Я сюда под авторитетной личиной прибыл и буду ломать сею комедию, пока в «поход» по тайге дремучей не двинем.
— Значит, отказываешься?
— Однозначно. Я буду жить здесь, вместе со всеми, и условия проживания меня вполне устраивают. Кстати, меня зовут Матвей Стрельцов, вор-рецидивист «в законе», по кличке Стрелец!
— Думаешь, прокатит? — усомнился Калачев.
— На все сто!
— А если отыщутся такие, кто Стрельца знает или видел со стороны?
— Исключено. Операция по моему внедрению четко проработана и сбоев быть не может.
— Тогда айда в каптерку, пахан… Чайку хлебнем и за жизнь потрещим. Что-то поговорить очень охота…
В каптерке Степан подбросил в буржуйку дровишек, поставил на нее чайник и принялся расхаживать по комнате: три шага вперед, три шага назад.
— Ты зря выбрал легенду авторитетного вора, — сказал он через несколько минут. — По-дружески скажу: поселенцы здесь в большинстве своем политические и люди правильные. Уголовники, конечно, тоже имеются в наличии, но и они в основном мирные, случайно или «по недоразумению» угодившие под статью. Мы уже привыкли здесь жить по своим правилам, далеким от тех понятий, по каким в лагерях заставляют других жить уголовные авторитеты.
Яшка сидел на табурете у печурки, склонив голову. Степан едва удержался, чтобы не подойти и не влепить ему крепкого подзатыльника.
— Моя легенда выбрана правильно, и не нам ее обсуждать, — заговорил он, как только Калачев начал заваривать в кружках чай. — Я должен задавить всех здесь своим авторитетом, после чего увести тебя в побег. Весь план уже пятьсот раз обсудили и одобрили. Так что изменить его уже невозможно. Ты должен уйти в бега из поселка в компании авторитетного вора. Именно такая слава поможет тебе утвердиться там, куда тебя пошлют!
— А не случится такое, что пути наши пересекутся со Стрельцом, и весь ваш чертов план окажется на грани провала?
— Настоящего вора Стрельца уже нет в живых — убит при побеге. А там, куда тебя отправляют, о нем, может быть, что-то и слышали, но не видели эту личность точно, отвечаю…
В комнату вломился раскрасневшийся и злой Коновалов. Он хмуро огляделся.
— Кто из вас посмел переселить меня на другую шконку, а вещи мои на пол выбросить? — прорычал он, дико вращая глазами.
— Это что, предъява? — спросил Степан, с неприязнью глядя на Ржавого. — Ты чего приперся, черт юродивый? Спать шагай вприпрыжку, утром вместе со всеми разбужу!
— А ты мне не указывай, когда спать ложиться! — набычился и заорал Коновалов. — Я пришел на того покойника глянуть, который сюда помереть прикатил! Только за то, что он с моей кроватью и с моими вещами сотворил, я его…
— Закрой хавальник, паскуда, достал ты меня! — прорычал Степан, хватая со стола нож. — Через минуту не исчезнешь с глаз долой, кишки выпущу, падла!
— Да? А ну попробуй!
Рука Коновалова нырнула в карман, а через мгновение он уже стоял с финкой и, судя по напрягшемуся лицу, готовый к любому повороту событий. Сидевший молча Яшка легким покашливанием напомнил о себе и посмотрел на решительно настроенного уголовника.
— Вот сижу, гляжу и удивляюсь, какие здесь у вас фраерочки резвые! — сказал он с усмешкой. — Как ты выкрутасничаешь, Ржавый, можно подумать, не один срок в лагерях отмотал и много чего повидал?
Ржавый вскинул брови. Он не поверил своим ушам.
— Ты-то чего вякаешь, вилок? — прохрипел мужчина сорванным от волнения голосом. — Ты кто есть такой, чтобы…
— В законе я, — перебил его Яшка. — В лагерях известен как Стрелец. Так что, потягаемся, кто из нас в этой паскудной жизни больше весит?
Коновалов промолчал. Руки у него затряслись, а он сам покраснел от напряжения. Ржавый, считавший себя самым авторитетным уголовником в поселке, вдруг натолкнулся на такого, с каким вынужден был считаться. Он даже вспотел, стараясь вспомнить кличку «Стрелец» и чем прославился в уголовной среде ее обладатель.
Многоопытный Яшка сразу же понял, о чем напряженно размышляет Ржавый, и усмехнулся.
— Ступай, отдохни, Серега, — сказал он. — Утром вкалывать надо, а ты… Ну какой из тебя утром будет трудяга? Ты и норму не выполнишь, и под раздачу за нерасторопность угодишь.
Ржавый побледнел как мертвец и опустил руку с ножом. Он хотел сказать что-то резкое и оскорбительное, но, натолкнувшись на суровый взгляд «законника», попятился к двери.
— Вот тебе и ответ на твои сомнения, Степа, — сказал Яшка, как только за Коноваловым захлопнулась дверь. — Моя легенда действует безотказно. Давай-ка чайку и на боковую. Что-то спать хочется, прям с ног валюсь от усталости.
* * *
Приехавший в поселок с Горовым капитан НКВД Удовкин заступил на должность заместителя коменданта поселка и с первых же дней активно включился в работу. За опоздание на утреннее или вечернее построение объявлялся выговор, за разгильдяйство во время работы — выговор, за отлучку из поселка в лес — пять суток ареста, за невыполнение дневной нормы — пять суток ареста, за хранение, употребление и изготовление спиртных напитков — пятнадцать суток, за неповиновение любым приказам — тридцать, за…
Как выяснилось позже, капитан приехал из лагеря строгого режима, и вольная жизнь поселенцев вызывала у него раздражение и злобу. Он решил навести в поселке порядок, чтобы привести осужденных в чувство. Поселенцы притихли, напуганные неожиданными переменами в их тихой и благополучной жизни. Тщедушная фигурка неизвестно откуда взявшегося капитана стала для всех символом зла и лагерной тирании.
