— В общем, Лаврентий, внимательно разберись. Нашим союзникам не должна поступить ложная информация от перебежчиков и провокаторов! Еще не хватало, чтобы Рузвельт подумал, что мы виляли им, как собачьим хвостом, — закончил прием Сталин.
Через несколько часов за подписью наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии в адрес руководителей харбинской и нью-йорской резидентур были направлены срочные радиограммы. В них предписывалось принять все меры по незамедлительному выводу в Центр агентов Сана, Гордона, Курьера, Доктора и Павлова.
Глава 16
Посол Японии в США адмирал Кисисабуро Номура последние дни не покидал посольства и большую часть времени проводил в своем кабинете, ожидая экстренных указаний из МИДа. Пауза невыносимо долго затягивалась; на календаре было 6 декабря. Пошли семнадцатые сутки с того часа, как из Токио поступило зловещее сообщение «Ветры».
В тот ноябрьский день, казалось, ничто не предвещало наступления роковых событий. В посольстве все шло своим, давно заведенным чередом. После завтрака Номура, как обычно, связался с министерством иностранных дел в Токио. Обмен радиограммами был коротким и не содержал в себе ничего необычного. Министр Сигенори Того ограничился общими рекомендациями по спорным вопросам на переговорах с госсекретарем США Корделлом Хэллом, акцентировал внимание на том, что окончательное предложение американцам должно быть передано двадцатого, и установил предельный срок подписания соглашения — 25 ноября, доклад посольства принял к сведению, и больше ни слова, ни малейшего намека на то, что в Токио зрели совершенно иные планы. Зловещая тень Пёрл-Харбора даже для своих искусно пряталась в словесную дымовую завесу.
После доклада, просмотрев поступившую почту, Номура незадолго до обеда вместе с Курусу, спецпредставителем МИДа, выехали в Госдеп для встречи с Хэллом. Несмотря на острые дискуссии и серьезные разногласия, возникшие в ходе предыдущих бесед 15 и 17 ноября, госсекретарь встретил их приветливо. То ли доброе расположение Хэлла, то ли что-то другое повлияло на Курусу, он тоже смягчил позицию — не стал настаивать на требованиях по Индокитаю — и переговоры перешли в конструктивное русло. В конце беседы стали просматриваться контуры будущего соглашения. В посольство Номура возвратился в приподнятом настроении. Его напряженная, многомесячная работа по урегулированию отношений между США и Японией и исключению военного противостояния принесла свои плоды.
Запоздалый обед нисколько не расстроил Номуру; в душе он радовался своей маленькой победе над «ястребами» в Токио. Казавшееся неизбежным военное столкновение с Америкой ему удалось предотвратить. Будущее соглашение между Японией и США должно было спасти жизни тысячам японцев и американцев. И в этом была и его немалая заслуга. Номура сгорал от нетерпения поскорее завершить работу над проектом и, отказавшись от послеобеденного отдыха, поднялся в кабинет, с удвоенной энергией принялся шлифовать последние сведения.
Работа спорилась, строчки легко ложились на бумагу, но Номура снова и снова возвращался к тексту, оттачивая каждое слово. За этим занятием не заметил, как к концу подошел рабочий день. На дворе сгустились сумерки. Небо заволокло свинцовыми тучами, стал накрапывать мелкий дождь, вскоре перешедший в ливень.
Шторм в Атлантике набирал силу. Волны в Гудзонском заливе налились свинцом, и шквалистый ветер обрушился на побережье. Он сметал с улиц Вашингтона последнюю листву, угрожающе грохотал металлическими крышами, пригоршнями мокрого снега швырял в окна и разбойничьим посвистом отзывался в печных трубах.
В кабинете стало сыро и неуютно. Номура растопил камин, подсел ближе к огню и включил радиоприемник. Подошло время новостей. Сквозь шум и треск эфира прорвался «плавающий» голос диктора из Токио. Он сообщал о кровопролитных боях Красной армии под Москвой, перечислял потери русских и захваченные немцами города. Потеряв интерес к новостям и, поддавшись завораживающей игре пламени, Номура рассеянным взглядом смотрел на огонь. Русские, китайцы, американцы, смерть и разрушения на время отступили, и казалось, что они существовали в другом мире и другом измерении. Покой и умиротворение ненадолго воцарились в душе посла, глаза закрылись, тело стало невесомым и растворилось в тепле.
Подошло к концу время новостей. Эфир потрескивал электрическими разрядами, и рука Номуры повернула ручку настройки. Подошло время сообщения о погоде. В этот час он каждый день включал радиоприемник и с затаенным страхом ждал слов диктора. В любой момент могло поступить кодовое сообщение о начале войны. Сегодня, судя по разговору с министром и миролюбивым заявлениям Курусу, ее угроза миновала. Ожесточенная борьба между «ястребами» и «голубями» в Токио, похоже, привела к победе последних.
В душе Номура предвкушал близкий триумф, когда 26 ноября его и подпись госсекретаря США должны лечь на текст соглашения, и продолжал прислушиваться к голосу японского диктора. Тот, как хорошо заученный урок, сообщал прогноз погоды: «На Хоккайдо ожидается снегопад», — отчетливо звучало в вашингтонском кабинете посла.
«Рановато в этом году», — машинально отметил Номура.
«Штормовой ветер и пурга на Сахалине», — продолжал диктор.
«Ветер? Ветер!» — встрепенулся Номура.
«Восточный ветер! Дождь. Восточный ветер!» — оговорился диктор.
Дальше Номура не слушал. То, чего он больше всего опасался, произошло: император принял решение начать войну с США!
Кодовое название сверхсекретной операции японских ВМС и авиации против американских войск, только что прозвучавшее в эфире, было понятно адмиралу Нагумо и еще десятку человек. Туго натянутая «ястребами» в Токио тетива лука войны была отпущена. И стрела — японская военно-морская эскадра — устремилась к цели.
Время новостей подошло к концу. В эфире зазвучала бравурная мелодия духового оркестра, но Номура ничего не слышал и отрешенно смотрел перед собой. До этого рокового сообщения в нем еще теплилась надежда на то, что в Токио благоразумие возьмет верх и большой войны между Японией и США не будет. Америка не была готова к серьезным боевым действиям на Тихом океане, но ее колоссальный экономический и людской потенциал, огромная территория позволяли в случае затяжного военного конфликта провести полную мобилизацию всех ресурсов и в конечном итоге решить исход схватки в свою пользу.
Несмотря на воинственные заявления премьера Тодзио, Рузвельт и Хэлл сохраняли выдержку и проявляли заинтересованность в сближении. В ходе переговоров и в частных беседах госсекретарь не раз говорил об этом. Более того, поступавшая к Номуре по неофициальным каналам и добытая агентурой секретная информация свидетельствовали о том, что американцы готовы идти на определенные уступки в Китае и Индокитае. В Вашингтоне не без оснований считали, что в этой части японцы ограничатся малым, компенсируя уступки приобретениями на севере, ударив по СССР.
Оснований для таких предположений у руководства США имелось достаточно. В конце сорокового года служба дешифровки проникла в тайну важнейших шифров Японии, и это положило начало секретной операции под кодовым названием «Магия».
