— Не понимаю, зачем ему это, — сил у Ганнибала достаточно, чтобы справиться самому, — но он приказывает мне отправить две хилиархии для того, чтобы атаковать Марцелла с тыла и вынудить его покинуть позицию.
Федор молчал, не понимая, зачем ему это знать.
— И этот отряд он приказывает возглавить тебе, Федор Чайкаа.
— Мне? — переспросил Федор, словно плохо расслышал.
— Тебе, — повторил Атарбал, — возьмешь свою хилиархию и солдат Карталона, воевали уже вместе. А сверх того три спейры кельтов и двести конных нумидийцев. Но помни: твое дело только вынудить Марцелла уйти с дороги. Остальное сделает Ганнибал. Так что береги людей, чтобы не угодить снова в ловушку, как у Теана. В серьезный бой не ввязываться.
Федор помолчал некоторое время, обдумывая происшедшее. Мозг работал медленно. То ли еще не полностью проснулся, то ли вино уже начало действовать.
— Когда вступать? — задал он, наконец, конкретный вопрос.
— Сегодня же, — ответил Атарбал, — ждать нельзя. Мы сами выступаем, чтобы как можно быстрее охватить Рим с востока и севера. Уверен, что через пару дней я отрежу его от центральных районов, перекрыв Фламиниеву дорогу. А Ганнибал подойдет с юга и окончательно отсечет город от моря.
Появившийся слуга долил вина в чаши разговаривающим, а затем вышел.
— Но имей в виду, Федор, — заметил опытный командир африканцев, — Сенат Рима отчаянно сопротивляется нашим усилиям. Конечно, еще немного и мы его дожмем. Однако, в районе Остии и на другом берегу Тибра, как мне доносят, Рим сосредотачивает свои последние силы, перебрасывая их туда изо всех других районов, еще неподконтрольных нам. Кроме тех рабов, что мы разбили, уже сформирован легион из преступников, которых набралось около шести тысяч человек. Всех их вооружили трофейным кельтским оружием.
Он снова прервался и, возвысив голос, в котором зазвучало удивление пополам с презрением, закончил.
— Представляешь до чего пал Рим? Правда, от этого преступники не становятся менее опасны, скорее наоборот. Поэтому будь осторожен вдвойне. Мы уже у ворот Рима, и здесь врагу уже некуда отступать. Будь готов еще на пути к Марцеллу повстречать любую опасность.
— Я постараюсь, — кивнул Федор и встал, — пойду готовиться к походу.
Выступить в тот же день не удалось, поскольку нумидийцы, отправленные ранее Атарбалом в преследование беглых рабов, вернулись лишь к вечеру. Их командир сообщил, что беглые рабы почти все уничтожены, но в дне пути находится еще одна застава, которая хорошо охраняется. Там сосредоточено много конницы.
— Ничего, — отмахнулся Атарбал, — их уже ничто не спасет.
И обернувшись к Федору, присутствовавшему при разговоре, кивнул в сторону командира нумидийцев.
— Выступишь завтра на рассвете. Возьмешь двести человек под командой Угурты. Он тебе уже знаком.
— Знаком, — согласился Федор, — неплохой воин.
— Один из лучших разведчиков, — подтвердил Атарбал, — я его знаю еще с тех пор, как впервые увидел в Нумидии.
Утром следующего дня слегка поредевшие после боев хилиархии Федора Чайки и Карталона, усиленные тремя спейрами кельтов и конными нумидийцами под командой Угурты, вышли из укрепленного лагеря, повернули меж холмов налево и взяли курс на запад, в сторону моря. Высокий горный хребет, отделявший две ведущие к Риму параллельные дороги, — Латинскую и Аппиеву, — еще вчера остался позади солдат Карфагена, а теперь высился слева по ходу. Соединялись эти дороги в самом Риме, до которого Федор Чайка и его воины еще немного не дошли, вынужденные следовать приказу. А сегодняшний путь лежал по предгорьям, быстро переходившим по мере продвижения отряда в живописные холмы, то и дело рассеченные квадратами возделанных полей и садов.
Большая часть из них была засеяна пшеницей. Однако не редко встречались виноградники, и даже фруктовые деревья. На вершинах холмов периодически возникали виллы богатых римлян, ослепляя яркой белизной своих колонн и портиков. Все они были сейчас покинуты хозяевами. Эта мирная картина, освещенная лучами яркого солнца, целый день радовала глаз командира двадцатой хилиархии сочными красками.
Нумидийцы рыскали по окрестностям, высматривая римских разведчиков и наблюдателей, которых здесь было множество. За день произошло несколько стычек с конными разъездами римлян, но серьезных столкновений пока не было. Больших пехотных соединений на пути отряда Федора Чайки в течение дня так и не встретилось. Римляне были рядом, он это чувствовал, но близко не подходили.
Примерно в десяти километрах скоро была обнаружена отличная мощеная дорога, по которой он как-то скакал в Рим со своим первым центурионом по кличке Бычок. Дорога была превосходная, даже снабженная указателями с расстоянием до ближайших населенных пунктов, главным из которых был Рим. Тогда по ней в обе стороны двигались множество повозок с товарами, пеших и конных людей различного звания. Теперь же нумидийцы доносили Федору, что там наблюдается скопление пеших легионеров, двигавшихся с ним параллельным курсом, но не переходивших к активным действиям. Возможно, это были передовые части «легиона преступников», как окрестил его про себя Федор Чайка, решивший не провоцировать никаких столкновений до тех пор, пока не выполнит поставленную боевую задачу. Если только, римляне не нападут первыми. Лагерь Марцелла, судя по всему, был уже близко.
К вечеру Федор начал беспокоиться. Но беспокойство это доставляли ему не столько римляне, сколько воспоминания и постоянное ощущение что он здесь уже бывал в той, своей новой жизни. Когда был легионером и посещал с Памплонием виллу его будущего тестя. Ведь эти живописные места считались среди римских богачей самыми лучшими для строительства загородных вилл, где они отдыхали от государственных забот и принимали многочисленных гостей.
Сидя на коне, Федор пристально вглядывался в холмы. Где-то здесь находилась и та самая вилла сенатора Марцелла, где он впервые увидел Юлию. Где все и случилось, круто изменив его жизнь. Только тогда он был здесь как простой солдат римской армии, новоиспеченный гражданин Рима с клеймом на плече, а теперь он идет по этой земле, как военачальник армии Ганнибала, захватившей уже почти всю Италию. Эта жизнь ему нравилась гораздо больше, но в ней не хватало Юлии.
Между тем, когда солнце ужа начало клониться к закату, отряд Федора приблизился к очень знакомому месту. Когда кельты вышли на очередное широкое поле, упиравшееся в огромный парк, Чайка издалека увидел стоявшую на холме виллу Марцелла. Теперь он не мог ошибиться. Это был целый комплекс зданий из нескольких домов различной высоты, возведенных из светло-коричневого кирпича. Больше других выделялось главное здание с парадным входом и плоской крышей, покрытой керамической черепицей. От этого здания, которое называлось атрий, шли два крытых коридора, соединявшие его с другим зданием из трех этажей. Там находились многочисленные жилые помещения для хозяев и прислуги. Все остальное тонуло среди деревьев, а парк был рассечен множеством дорожек и украшен статуями римских и греческих божеств, которые так любил хозяин. Там же в глубине парка, находился другой уединенный дом, в котором они с Юлией предавались любви всего один раз.
