Оглядевшись вокруг, капитан «Агригента» решил, по каким-то только ему заметным признакам, что они уже недалеко от Карфагена.
— Еще день пути, может чуть больше, и мы будем на месте, — заявил он после осмотра повреждений на корабле, среди которых самым значительным была потеря второй мачты, которую сорвало с креплений.
— Хорошо, что нас не унесло обратно, — выдохнул Федор, расслабляясь.
Ни одной римской триеры поблизости не было видно. «Зря за нами погнались, — подумал Чайка, — в такой шторм, наверняка, все погибли из-за своих надстроек. Хотя, если бы все остальные погнались, глядишь, Рим бы остался без флота. Как уже не раз бывало по воле богов».
[23]
Появившийся на палубе Магон, оглядев горизонт, тоже остался доволен.
— Боги приняли жертвы, — заявил он, — надо быстрее двигаться дальше.
Раздался свисток и в бортах открылись весельные порты. Сквозь них в воду протянулись длинные черные весла. Целых пять рядов весел разной длинны. И по следующему свистку, означавшему команду, все они разом погрузились в воду, сделав гребок. Массивный корпус чуть сдвинулся вперед. Затем, еще и еще. И сильно потрепанная, но не лишенная хода квинкерема, устремилась в Карфаген.
Капитан почти не ошибся. На второй день, ближе к вечеру Федор, дремавший на корме под мерный плеск весел и ловя кожей легкий ветерок, приятно обдувающий тело, — все это время над морем стояла отличная солнечная погода, — услышал крик впередсмотрящего матроса, и, обернувшись, увидел берег. Песчано-желтый полуостров, на котором раскинулся невероятных размеров город. Перед ним высился еще один скалистый островок, тонувший в мареве от палящего солнца. А вдоль берега и вокруг этого острова море невероятно красивого, изумрудного цвета, просто кишело кораблями финикийцев. Сотни квинкерем, триер и более мелких судов охраняли цитадель Карфагена от любого вторжения.
— Ну, вот и доплыли, — сказал себе Федор, — Осталось решить небольшую проблему в сенате.
Глава седьмая
Корабль-монстр
После осмотра останков сгоревшего флота и проверки боеспособных кораблей, вновь назначенный адмирал скифов выяснил, что в его распоряжении осталось всего шесть триер из шестнадцати и пять квинкерем, бороздивших в ту ночь волны залива.
— Ну, что же, не все так плохо, — рассудил Леха Ларин, отправляясь в обратный путь вдоль берега, — еще есть чем воевать.
Для острастки он немедленно велел трем квинкеремам подойти поближе к дамбе, за которой прятались греческие корабли и обстрелять их. Он был уверен, что греки не станут ввязываться в бой, рискуя кораблями, но попугать их стоило. А то слишком осмелели.
Выполняя приказ, квинкеремы скифов несколько раз продефилировали вдоль самой дамбы, отправив грекам несколько «зажигательных гостинцев» и массу каменных. Сильно повредить пришвартованные в глубине гавани большие корабли не удалось, но зато скифы сожгли и пустили на дно пару бирем, попавших в зону обстрела. Эта операция не очень ослабила греков, но придала уверенности в своих силах скифам, в которой они нуждались после ночного погрома, потеряв почти половину своего флота. И теперь силы были почти что равны. Как доложили Ларину разведчики, до начала штурма Тиру защищало четыре квинкеремы, шесть триер, и десяток бирем. Вполне приличный флот, лишившийся за дни блокады лишь нескольких кораблей.
— Все, — приказал Леха своему заместителю, поднимаясь на борт знакомой квинкеремы, носившей имя морского бога «Тамимасадас», которую он вновь избрал флагманом, — до моего прибытия никаких операций. Блокировать залив и только. По ночам не спать, беречь корабли. От греков всего можно ожидать.
С тем и вышел в море на рассвете, уведя с собой три квинкеремы и столько же триер, предназначенных для боевого охранения «плавучей платформы для артиллерии», как морпех именовал гигантскую эннеру. На нее теперь и сделал ставку Иллур, заблокировавший Тиру на суше. Но штурм стен велся пока неудачно, и скифам никак не удавалось пробиться в город. Греки же силы зря не расходовали, видимо, ожидая подкрепления. Лишь прореживали с крепостных стен баллистами скифские отряды, рискнувшие слишком близко приблизиться к городу.
В глубине души Леха опасался уводить с собой половину кораблей, ослабляя морскую блокаду, но, выбирать не приходилось. Эннера была слишком дорогим удовольствием, чтобы потерять ее, так ни разу и не применив по назначению. За время плавания Леха с давно забытым чувством гордости вспоминал десантные корабли из своей прошлой жизни, способные нести множество бронетехники и солдат. «Вот бы их сюда сейчас, — думал морпех, — или хотя бы один крейсер с крупнокалиберными пушечками. Подошел, дал залп, раз и готово. Нет крепости». Но, толку от этих воспоминаний не было, и потому Леха предпочел выкинуть их из своей головы. Действовать приходилось тем, что есть.
Погода на море выдалась свежей, но через пару дней ближе к обеду Ларин со своей эскадрой добрался до Ольвии, все еще выглядевшей с моря полуразрушенным городом. Обгоревшие руины многих домов были заметны невооруженным глазом. При штурме скифы постарались на совесть, сравняв с землей половину мощных укреплений, и теперь с тем же упорством занимались их восстановлением. Но, теперь это было свое. Над постройками быстро восстанавливаемой гавани возвышалось массивное тело эннеры, смотревшейся внушительно даже на таком расстоянии.
Завидев подходивший с моря флот, охрана на стенах Ольвии всполошилась, заряжая баллисты, но вскоре успокоилась, опознав своих. «Тамимасадас» первым вошел в гавань и пришвартовался рядом с эннерой. Вслед за ним вошли остальные корабли.
— Где Гилисподис? — спросил Леха у охранников, едва спрыгнув на пирс.
— Недавно ушел в мастерские, вместе с переводчиком, — ответил наблюдательный охранник, взмахнув рукой в направлении нескольких объемных строений, возвышавшихся в дальнем конце пирса, — Да вот они возвращаются.
Греческий инженер действительно спешил навстречу кровному брату царя, едва узнав, что с моря прибыли гости.
— Ну, здравствуй, инженер, — поприветствовал его Леха, поправив немного тесноватый доспех, который он надел, как и полагалось военачальнику, — вот я и вернулся за тобой, как обещал.
Он перевел взгляд на деревянного монстра, возвышавшегося на несколько метров над пирсом, и уточнил.
— Готов корабль?
— Готов, — ответил Гилисподис через переводчика, — все снасти проверены, баллисты установлены, ядра загружены, осталось повести испытания.
— Испытания? — напрягся Леха, отчего-то, вдруг вспомнив о судьбе Ичея, — так, чем же ты тут занимался все это время, ядрена вошь? Нам воевать надо, а у него оружие не испытано. Интеллигент хренов.
