«О том же и мы с Ормом судьбу пытаем, – подумал Мечеслав, выслушав его. – Как живем? Почему так много горя на белом свете?»
Когда закончилось обучение, Сахаман, поглаживая темно-бурую гриву Мечеславова коня, которого тот назвал Соколком, сказал:
– Что ж, конь у тебя добрый, и ты добрый, люби коня своего, и он поможет тебе в тяжкий час. Если совет будет нужен, приходи, встрече с тобою всегда рад. Думаю, мы с тобой еще не раз встренемся и на пиру, и на рати.
Глава шестая
Здравы будьте, князья и дружина,
Борясь за христиан
Против нашествий поганых!
Князьям слава и дружине!
Аминь.
«Слово о полку Игореве»
На следующий день Мечеслав подошел к Орму:
– Здравствовать тебе, брат Орм!
– И тебе того же, Мечеслав, – ответил Орм. – Обучил тебя Сахаман с конем управляться?
– Обучил.
– Настал и мой черед. Обиды на меня не держи, спрашивать да взыскивать с тебя буду строго.
И начались для Мечеслава долгие дни обучения. Он лазил по деревьям, таскал тяжелые камни, бегал в доспехах и оружии на перегон с другими молодыми воями. Плавал под щитом, нырял и сидел с камышинкой во рту, погрузившись в холодную воду осенней реки. Подолгу держал тяжелую палку в вытянутой руке, приучая ее к твердости при стрельбе из лука. А стрелять приходилось из разных положений. Учился он конно и пеше метать дротики-сулицы, владеть палицей, мечом, щитом, боевым топором-секирой. Обучал его Орм дружинному строю и командам, получаемым дружиною в битвах от своих вождей.
Наконец пришло время, когда Орм сказал:
– Что ж, брат, вижу, всему ты обучен. Кулачному бою и умению копьем да мечом владеть ты сам иного поучить можешь. Готовься, завтра тебя испытаем. Справишься – в дружине будешь!
Назавтра, прохладным туманным утром устроили Мечеславу и другим молодым воинам испытание. Поначалу показывали они свое умение в метании сулиц и стрельбе из луков пеше и на конях. Бились на мечах, не раня друг друга, один на один, один супротив троих, да против воинов опытных, да стенка на стенку с копьями затупленными, да безоружно. После чего Орм подвел Мечеслава к яме, дал ему деревянный меч, приказал:
– Полезай!
Мечеслав, не переча, прыгнул в яму, которая была ему по пояс, и тут он увидел, как пятеро дружинников с расстояния десяти шагов один за другим стали метать в него копья. Мечеслав напрягся, теперь его внимание было сосредоточено только на копьях, летящих в него. Он уклонялся, отбивал их мечом и ловил рукой.
– Добро! Вылезай, – крикнул Орм.
Когда Мечеслав выбрался из ямы, Орм сказал:
– А теперь беги в лес. Если мы до утра тебя не сыщем, быть тебе гридем княжеским, а нет… Беги!
Мечеслав побежал, минуя овраг, перепрыгивая ручьи, дальше в поле, к лесу.
«Дубравы бы достигнуть, а там поглядим, кто кого ловить будет», – подумал он, взбираясь на пригорок. Орм и десяток дружинников на конях уже шли за ним вмах. Времени на то, чтобы скрыться в лесу, почти не оставалось. Мечеслав мчался к спасительным деревьям, сил оставалось все меньше и меньше, бег замедлялся, дышалось тяжело. Юноша хотел остановиться и перевести дыхание, но со стороны Киева уже нарастал стук копыт. Тогда он сделал последний рывок и вдруг почувствовал, что бежать стало легче, будто кто-то вдохнул в него свежие силы. Перекувыркнувшись, нырнул в подлесок и затих, прислушиваясь. Погоня шла стороной. Вскочив на ноги, Мечеслав побежал по жухлой траве, по мху, по опавшей листве и хвое, уклоняясь от веток и стараясь не оставлять следов, но понимал – не по воздуху летит, следы все-таки оставляет, и его найдут. Только у ручья Мечеслав почувствовал себя в безопасности! Вошел в воду и направился против течения, осторожно ступая по каменистому дну. Вода холодила ноги, пальцы постепенно немели. Вскоре русло ручья начало сужаться. Мечеслав, увидев свисающую над водой ветку, подпрыгнул, ухватился за ее шершавую поверхность, подтянулся. Добравшись по ветке до ствола, он перепрыгнул с него на другое дерево, потом – на третье и четвертое, спрыгнул вниз и побежал, путая следы, повторяя повадки хитрого лесного зверя – лисы. Добежав до небольшой ложбины, остановился под огромным ветвистым дубом. Снял с себя рубаху, кожаный шлем, набил их травой и мхом, придав своему сооружению форму человека, укрывшегося листвой и ветками. Отойдя недалеко от ложбины, он залез на одну из ветвей высокого раскидистого дерева и, убедившись, что место, которое он только что покинул, хорошо просматривается, задремал. В полночь сквозь чуткий сон лесного жителя юноша услышал шорох. «Медведушка бродит или волки. Добро, что на древе, не доберутся, да и нож, Ормов подарок, со мной». Мечеслав прислушался, подозрительный шумок приближался, теперь уже из ложбины. Наконец он различил при свете луны людей, крадущихся к дубу, то были Ормовы дружинники и он сам. Один из них подошел к чучелу:
– Эй, молодец, вставай! Чай, набегался, умаялся? А ну, подымайся! Орм, погляди-ка, может, и не жив он? – В голосе дружинника прозвучала тревога. Орм подошел, наклонился и, ощупав сооружение, рывком поднял рубаху, из которой посыпались трава, мох и листва. По ночному лесу разнесся смех варяга. Из ветвей дуба выпорхнула потревоженная неясыть, пролетела мимо древа, на котором расположился Мечеслав, недовольно ухая, скрылась в темноте.
– Так с кем это ты, Ратша, речи вел? – сквозь смех спросил Орм.
– Ну, Мечеслав, ну и хитер! Весь бы прост, да лисий хвост, – ответил Ратша, подхватывая смех Орма. Вскоре, пугая лесных обитателей, смеялись все дружинники.
– В меня братец, – Орм утер слезы, появившиеся на глазах. – Что ж, думы мои такие: не отыскать нам его, заночуем здесь, а поутру в обратный путь отправимся.
Дождавшись, когда воины уснули, Мечеслав потихоньку слез с дерева и отправился на поиски стоянки, где они оставили своих лошадей. Ее он обнаружил на опушке дубравы. У тускло светящегося в ночи костерка сидели двое дружинников, мирно о чем-то беседуя. Мечеслав, прижимаясь к земле, медленно полз к лошадям. Он замирал, когда дружинники замолкали, и продолжал ползти, когда они возобновляли разговор. Время неумолимо шло к рассвету, голого по пояс Мечеслава как-то враз окатило росой, от него пошел пар. Кони забеспокоились, когда он подполз к ним. Но Фернир, боевой конь Орма, начавший было недовольно фыркать, почуял друга хозяина и притих, вслед за ним успокоились и другие. Мечеслав стоял, оглаживая Фернира, время уходило. Надо было что-то предпринимать. «Увести его – обидеть Орма, негоже побратима обижать. Жаль, Сокола моего здесь нет, а возьму я саврасого, что ходит под Ратшей», – подумал Мечеслав и осторожно подошел к стреноженному коню. Разрезав путы, он скрытно отвел его подальше от стоянки.
Ранним туманным утром дружинники во главе с Ормом возвращались в Киев и вели меж собою негромкий разговор:
– Что в дружине скажем? Осмеют ведь! Юнец бывалых воев обманул да еще коня увел. Стыдоба! – произнес Ратша, сокрушенно покачивая головой.
