Едва забрезжил рассвет, ворота Успы открылись. Пятеро старцев вышли из города и медленно направились к стану Котиса. Послов приняли в шатре боспорского царя. Кроме римского полководца Гая Аквиллы выслушать послов пригласили и Евнона с Умабием. Послы вошли, поклонились. Седовласый старец в желтом плаще, накинутом поверх украшенной золотыми бляшками сарматской одежды, выступил вперед. Видимо, ему было доверено вести переговоры.
— От лица Намгена — правителя города, старейшин и знатных мужей, приветствуем тебя, великий царь Боспора! — Старец поклонился еще раз. — Просим усмирить свой гнев и не направлять его на жителей Успы. Перед тобой нашей вины нет, мы…
Котис, недослушал старика, вспылил:
— Нет вины! Не вы ли примкнули к моему брату?!
— В том вина Зорсина, мы же его подданные. Наш вождь покинул нас. Жители Успы не желают войны, мы желаем мира и готовы дать дары царю Боспора и к дарам — десять тысяч рабов.
Аквилла, лысоватый, с суровым лицом воина, мощным подбородком и надменным взглядом римлянин, обратился к Котису на латыни:
— О чем говорит этот старик?
— Они предлагают дары и десять тысяч рабов, взамен просят оставить город в покое. — Котис тоже перешел на латынь.
— Десять тысяч рабов надо кормить. Если же отправить их к Боспору, то понадобится охрана. Для этого придется выделять воинов, необходимых в войне с Митридатом и Зорсином. Даже если мы возьмем откуп рабами, не думаю, что все они осилят путь до Пантикапея.
— Ты прав. Я откажу им.
— И верно поступишь. Зачем довольствоваться малым, когда можно забрать все.
Котис окинул послов недоброжелательным взглядом:
— Я предлагал вам сдать город?! Я посылал к вам посланца?! В ответ я получил его тело… без головы! Моим ответом будут ваши обезглавленные тела.
Старец вздрогнул, но страха не выказал. Остальные послы опустили головы, словно соглашались с тяжкой участью.
— Царь, это старцы, — вступился за послов Евнон.
Ссориться из-за стариков со столь могущественным союзником Котис посчитал неблагоразумным.
— Идите и передайте своим соплеменникам, у них два выхода: открыть ворота и сдать город или готовиться к битве. Прежде чем солнце достигнет вершины небосвода, я должен получить ответ.
* * *
Настал полдень, ворота города оставались закрытыми. Звуки труб в стане Котиса возвестили о начале штурма. Осыпая защитников города стрелами, боспорцы и спешенные аорсы, минуя ров, подошли к стенам. Римляне подтащили к воротам «барана» — устройство, получившее позже название таран, и теперь беспрестанно долбили им в деревянные, оббитые полосами железа створки ворот. Приставив лестницы, осаждающие ринулись на стены. Сираки отбили лишь один приступ, вторая волна воинов Котиса, к которым присоединились опытные во взятии крепостей легионеры, смела их со стен. Разбив ворота, в город ворвались римляне и конница аорсов. Уличные бои переросли в резню. Победители не жалели никого. Насиловали, убивали, грабили.
Кауне было не до грабежа. Перед штурмом она узнала от Умабия, что воинами в Успе командует Намген. Плененный ею неподалеку от городских ворот сирак сообщил, что Намген с воинами своего рода скрылся во дворце Зорсина. Дворец — двухэтажное каменное здание с пристроенной к нему невысокой зубчатой башней — возвышался над другими строениями. Во дворце и около него еще сопротивлялись. Из узких окон-бойниц слышался звон мечей. Кауна обежала первый и второй ярусы, успев при этом убить троих сиракских воинов, но Намгена не нашла. Оставалась башня, но оббитая медными листами дверь, ведущая в нее со второго уровня здания, была закрыта. Возле нее столпились римляне, они, как ни старались, не могли с ней справиться. Кауна решила пробраться в башню сверху. Она отыскала лаз, ведущий на крышу. Лестница лежала здесь же, на полу. Кауна поставила ее на место, но подняться не успела. Сзади послышались шаги. Из соседней комнаты выбежал молодой сиракский воин с секирой. Он целил в спину. Кауна пригнулась, поднырнула под лестницу. Лезвие секиры, разрубив одну из ступеней, завязло в той, что ниже. Сирак замешкался, выдергивая оружие. Этого времени Кауне хватило для того, чтобы выхватить меч и, выскочив из-за лестницы, нанести противнику удар. Сирак выронил секиру, схватился за живот, придерживая выпавшие внутренности. Кауна взмахнула мечом, прервав страдания молодого воина. Перешагнув через труп, она осторожно поднялась по ступеням, приоткрыла крышку, осмотрелась. Неподалеку от лаза лежал бородатый сирак. Боспорская стрела пронзила ему грудь. Это он сбросил лестницу, однако предосторожность не спасла его от смерти.
Несколько шагов, и Кауна достигла башни. Аркан был при ней. Замах, петля обвила один из каменных зубьев. Она подтянулась и, упираясь ступнями в стену, полезла наверх. На смотровой площадке никого не оказалось.
В башне Кауну ожидала темнота. Держа в одной руке меч, ощупывая другой стену, она стала медленно, стараясь не шуметь, спускаться вниз. Слева слышался громкий стук. Римляне все так же безуспешно пытались сломать дверь. Помогать им у Кауны не было ни времени, ни желания. Она жаждала отомстить за смерть матери, а воины могли помешать. Она спустилась еще ниже, увидела квадрат света. Подвал. Кауна прыгнула в лаз… и оказалась лицом к лицу с Намгеном. Предводитель городского войска был увлечен изъятием драгоценностей из деревянного, оббитого медными накладками, сундука. Он не ожидал появления противника и не успел оказать сопротивления. Пламя факела осветило его удивленное лицо. Меч Сарматии пронзил грудь сирака. Намген вскрикнул, упал на сундук. Под телом Намгена тускло поблескивали золотые изделия. Кауна узнала сокровища дев-воительниц. Достояние ее племени. Рядом с сундуком она заметила кожаный мешок, наполненный золотом, и узкую черную дыру в рост человека — подземный ход. Было понятно, что он ведет за пределы города. Кауна успела вовремя, сирак хотел бежать. Наверху раздался треск, рухнула дверь, послышался топот ног. Из темноты донесся зовущий голос Умабия:
— Кауна! Кауна, где ты?
Девушка обернулась, но ответить не успела. Намген, умирая, нашел в себе силы вынуть нож. Удар под лопатку оказался смертельным для последней амазонки.
* * *
Умабий, Росмик, Горд и три десятка конных воинов аорсов скакали по улицам в направление дворца. Лишь с его захватом можно было считать, что город взят. Основная часть войска, не достигнув жилища Зорсина, растеклась по улицам Успы, пожиная плоды победы. Боспорцы, римляне, аорсы тащили награбленное добро, гнали толпы пленных и скот. Отовсюду слышались крики женщин, плач детей, стоны раненых. Горели дома, улицы были устланы трупами и залиты кровью. Самые алчные воины устремились к дворцу в надежде поживиться царскими ценностями, но встретили достойный отпор. Сиракам под руководством Намгена удавалось некоторое время удерживать дворец, но силы нападавших беспрестанно прибывали. К тому времени, когда отряд Умабия достиг дворца, он был почти захвачен.
— Умабий, смотри! — Горд указал на воина, взбирающегося при помощи аркана на смотровую площадку башни. Фигура, движения, длинные каштановые волосы не оставляли сомнений — это Кауна.
