— Где капитан? — спросил Вангол, чуть приподняв голову.
Арефьев, радостно воспрянув, чуть ли не закричал:
— Слава богу, Вангол, ты как? Ура, мы так беспокоились за тебя!
— Где Степан? — повторил Вангол.
— Караулит вход в пещеру, мало ли…
— Уже не нужно, всё кончено. Остап мёртв, все мертвы, — сказал Вангол и устало закрыл глаза, уронив голову.
— Вангол, тебе плохо, я сейчас… Степан, Степан, иди сюда! — засуетился Арефьев, подскочив к Ванголу.
Вангол улыбнулся:
— Всё нормально, Володя, просто я сильно устал, посплю…
— Вот и хорошо, спи, Вангол, спи… — Арефьев снял с себя куртку и укрыл Вангола.
Он подбросил в костёр дров и рассказал подошедшему Макушеву, что Вангол пришёл в себя, теперь спит, что караулить пещеру уже не нужно, что всё закончилось, Остап убит. Эту ночь спокойно спал только Вангол. Макушев и Арефьев долго не могли уснуть, они сидели у костра и разговаривали о том, как огромен и в то же время как мал этот мир… Сбросив груз тревоги и преследования с плеч, они не хотели заглядывать вперёд, они просто говорили о прожитой жизни откровенно и честно. Огонь таёжного костра сближает людей, располагает к долгой задушевной беседе. Только под утро оба забылись в коротком сне.
Двумя сутками раньше встревоженные отсутствием Владимира и Такдыгана Пучинский и Мыскова убедили Ошану выехать на их поиск. Ошана не соглашалась даже на день оставить стойбище без присмотра. Решающим был аргумент Пучинского, что они хотели бы навестить могилу Тинги. В конце концов Ошана согласилась показать дорогу и объяснить, как туда добраться, но она сама только покажет путь и к вечеру вернётся на стойбище. Двое суток пути пролетели незаметно для Семёна и Нины. Они довольно быстро ехали на отдохнувших конях. Весёлые привалы, таёжные ночевки у костра — всё это было для них частью жизни. Их жизни. Беспокойство за Владимира — единственное обстоятельство, не дававшее им чувствовать себя абсолютно счастливыми людьми. К обеду они вышли к реке, где по описанию Ошаны в излучине перед сопками и должна быть могила Тинги. Каково же было их изумление и радость, когда они издали увидели в этом месте дым костра.
— Вот, значит, где Такдыган с Владимиром, ну, получит этот студент у меня по первое число.
Однако через полчаса и радость, и горе смешались в их чувствах. Подъехав ближе, Пучинский увидел чужих людей — двое что-то копали, третий готовил пищу на костре. Рядом пасся олень. Пучинский остановил коня, Мыскова, ехавшая следом, спросила:
— Семён, что случилось?
— Мы ошиблись, это не наши, — ответил Семён.
— Как не наши? Кто здесь может быть? — Приглядевшись, Нина поняла, что Семён прав.
— Смотри, они копают. Здесь же могила Тинги, поехали, Семён, что им здесь надо! — взволнованно сказала Нина и резко тронулась с места.
Пучинский не успел её остановить и, сняв с плеча карабин, выехал следом. Вангол, копавший с Макушевым могилу, давно заметил приближавшихся всадников. Он отложил в сторону сапёрную лопату и вылез из уже доходившей до его груди ямы. В этот момент и выехали на поляну разгорячённые и настороженные Мыскова и Пучинский. Увидев Вангола, Пучинский чуть не уронил карабин.
— Не может быть! Вангол! — кричала Мыскова. Спрыгнув с коня, она бросилась ему на шею.
Друзья Вангола озадаченно смотрели на обнимающих Вангола пришельцев.
— Степан, у меня складывается такое впечатление, что в этой тайге Вангола знают все, — сделал глубокомысленное заключение Арефьев.
— Он же говорил, что это его родина.
— Да? А я в Москве родился, меня там только соседи по дому знают, в пределах лестничной клетки.
Радость встречи была омрачена страшными сообщениями о гибели Владимира, тело которого даже не знали, где искать, о смерти Такдыгана, о войне с Германией. Всё это обрушилось на Пучинского и Мыскову жуткой реальностью, начисто стерев все прежние мысли и планы. Потом хоронили Такдыгана. Прощались. Золотые часы, висевшие на ремешке на шее старого охотника, так и оставили на нём.
— Так будет лучше, — сказал Вангол, предчувствуя предложение Пучинского о необходимости их исследования в связи с исторической ценностью находки.
Лёгкое тело старого охотника, завернув в оленью шкуру, осторожно уложили в могилу и засыпали землёй. Мыскова плакала, мужчины стояли у свежего холма, сняв головные уборы. Рядом возвышался небольшой холм над могилой Тинги. Вангол принёс охапку таёжных цветов и положил на могилу своей любимой жены. К вечеру, расположившись лагерем недалеко от могил, решали, каким путём выходить из тайги. Рассказ Пучинского о пещере с сокровищами казацкого обоза Вангол опроверг просто. Он сказал, что часы нашёл в другом месте. Никто в этот вечер не стал подвергать сомнению его слова. Он решил, что так будет лучше для всех. Так сейчас будет лучше для всех, и все с ним согласились.
Солнце быстро садилось в таёжные увалы. Выходить решили утром до стойбища Ошаны, сообщить ей о смерти Такдыгана. А затем выходить на Иркутск. Дорога предстояла дальняя, будущее всех было неизвестным.
