— Я думал, главное — это та информация, носителем которой я являюсь, но уверяю вас, я не знаю, о чем речь.
— Гюнтер, вам же объяснили — в нужное время в нужном месте, поэтому, как говорится, не надо бежать впереди паровоза. Всему свое время. А вот о том, что там за жизнь, расскажите, очень интересно.
— Я рад, что вы это понимаете. Знаете, Вангол, большинство растений там наши, земные, то есть наземные, я теперь не знаю, как правильно сказать. Но они там более пышные, крупные, высокие, я был поражен обилием и многообразием видов ягод. Огромного размера клубника, томаты, как лианы, поднимаются по стойкам до десятиметровой высоты. При этом они вызревают до сахарной зрелости, имея изумительный вкус. Вообще, Вангол, там ведь нет смены времен года, там нет ночи, там сутки измеряются другими временными отрезками, я потом высчитал, они живут другими временными циклами, их так называемые сутки — это тридцать шесть земных часов. И это время распределяется очень рационально. Сон чередуется с активной деятельностью людей в зависимости от их возраста, пола, тем родом занятий, которому они себя посвятили.
Людей в белых одеяниях я больше не увидел; потом я понял, что это были люди высшего уровня духовного развития, общаться со мной теперь приходили другие, очень добрые и симпатичные люди. В основном это были мужчины, как мне казалось, примерно моего возраста. Потом я выяснил, что понятие возраст у них вообще другое. Старость достигается и понимается как ступень мудрости и прекрасного здоровья, а зрелость является состоянием совершенства духовного развития. Основу их мира составляет не привычные нам богатство и власть, а духовные ценности, основанные на доброте и любви. И это не просто слова, это действительность их мира, Вангол. Представляете, они так живут, их население в тридцать раз превышает население нашей цивилизации, сотни, тысячи народов — и никаких войн. Никаких национальных конфликтов, никаких религий, единые традиции и вера. Вангол, они поклоняются тем богам, которым поклонялись когда-то наши древние предки. Они живут по ведическим заповедям, которые давно утрачены нами. У нас единые корни, единое прошлое. Но у нас слишком разное настоящее. Их очень тревожит будущее. Наше будущее. Оно, по их мнению, катастрофично. Причем, если раньше оно не вызывало больших опасений, теперь оно настолько тревожно, что они пошли на этот контакт.
— Это вам рассказали люди в белых одеждах?
— Нет, это мне рассказал вождь одного из народов — старец по имени Радомир. Ему более тысячи лет по нашему летосчислению. Его народ имеет славянские корни. Он один из аватаров, его способности почти безграничны, он многое рассказал мне о нашей истории. Представьте себе огромного роста, широченного в плечах старика с большой белой бородой. Я не сказал о том, что все мужчины там носят бороду и усы. Я тоже не брился совсем. Так вот, он пригласил меня к себе, и я гостил у него долго, почти месяц по нашему исчислению. Понадобится много времени, чтобы рассказать все то, что поведал мне старец. Если коротко, то практически все, что преподавали мне в университете по истории государств и народов, — вранье. Особенно что касается России. Я был несказанно удивлен тем, что узнал об этой стране. Повторяю, узнал, потому как все то, что мне было известно до того, полная фальсификация, другого слова не подберешь. Мы, немцы, особенно с приходом к власти Адольфа Гитлера, сошли с ума — это сказал старец, и я с ним согласился. Если в России тирания Сталина держится на тотальном страхе и обмане масс, в Германии все сложнее. Гитлер оказался умнее, ему действительно верят немцы и он бережет нацию. Он прямо, четко и ясно провозгласил: мир принадлежит Германии, немцы высшая раса, и ему поверили, поверили все немцы, поголовно. Те, кто не поверил, оказался белой вороной и, естественно, его отторгло уже само немецкое общество. А не преданная лично фюреру группа лиц, наделенных полицейской или военной властью. Те, кто пытался следовать подсказкам Москвы, — немецкие коммунисты — проиграли не потому, что их задавили нацисты, нет, им не поверил немецкий народ. Вот так. Гитлер победил в честной политической борьбе, в этом его не упрекнешь. Он сам фанатично верит в свое предназначение, в миссию арийской расы, и эта его вера ведет за собой нацию. За ним идут миллионы, идут на верную погибель, вот так…
— Это тоже сказал старец?
— Нет, это уже мои мысли.
— За такие мысли вас расстреляют…
— Да, в Германии расстреляют, да и в России тоже…
— Так что там насчет истории России?
— Вангол, уже один факт того, что от этого народа укрывают почти пять тысяч лет собственной истории, о чем-то говорит? Сейчас 1941 год, а по их летосчислению — 7449 год. Об этом фокусе, который устроил России русский император Петр Великий, я знал давно, с университетской скамьи, но о смысле не задумывался.
Тогда в беседах старец на многое заставил посмотреть иначе, на многое, если не на все.
Знаете, Вангол, я вернулся оттуда другим человеком, другим не только потому, что многое узнал и понял, а потому, что жить по-старому уже не смогу.
— Как же вы собираетесь теперь жить? Мир не изменился за время вашего в нем отсутствия, Гюнтер, никак, только стал хуже.
— Уйду в монастырь…
— Кто же вас туда, офицера СС, отпустит? И кто вас туда, офицера СС, примет?
— Я ученый, а не СС.
— Вы офицер СС, — спокойно и с ударением на каждом слове произнес Вангол.
Гюнтер обхватил голову руками и долго молчал. Потом поднял на Вангола полный отчаяния взгляд.
— Вы поможете мне, Вангол?
— Уйти в монастырь?
— Нет, выжить.
— Выжить помогу, вам же нужно выполнить особую миссию, не забыли? — улыбнулся успокаивающе Вангол.
— Знать бы, в чем она, эта миссия… — запнулся Гюнтер.
— Я знаю точно, она в вашей голове, — пошутил Вангол, уткнув свой указательный палец в центр лба Гюнтера.
— Вы почти не ошиблись, в голове у меня действительно кое-что есть. Вернее, не в голове, а вот здесь.
Гюнтер открыл рот и ловко вытащил нижнюю вставную челюсть. Тщательно протерев ее чистой тряпочкой, он положил ее на стол перед Ванголом.
— Что это?
— Не знаю, но здесь есть что-то такое, что убедит любого человека в абсолютной правдивости того, что со мной произошло.
— Почему же вы, Гюнтер, сразу мне не показали это?
— Потому что вы мне и так верите, а кому-то нужно будет доказать, что все это правда, а не бред сумасшедшего. Вот тогда мы и воспользуемся этим. Мне сказали, что это сработает только раз и самоуничтожится, поэтому мне это совсем не хочется терять, жевать нечем будет ваши сухари. — С этими словами Гюнтер улыбнулся улыбкой старца и ловко поставил протез на место.
— Ну, Гюнтер, если честно, вы меня удивили своей просто непостижимой практичностью.
Гюнтер рассмеялся.
— Вы концентрированная тайна, Гюнтер. А скажите, почему вы лысый? Вы были такой всегда?
