Похоже, жизнь в двухэтажном особняке на Риген-штрассе, 22 отклонилась от привычного русла и потекла, повинуясь прихотям богини любви Венеры. Однако полностью отдаться неге и безделью его обитателям не удалось. Вихрь неспокойного столичного бытия ворвался в стены дома, принесенный скороходом в форменном красном плаще и черной треуголке. Он привез пакет с императорской печатью и требовал, чтоб в получении оного расписался именно адресат — генерал русской службы князь Багратион.
В пакете находилось приглашение для него и его супруги на бал во дворце Хофбург, который государю Францу Первому благоугодно дать в нынешний вторник в честь дня рождения своей бабушки — покойной Марии-Терезии, появившейся на свет в мае 1717 года.
— Боже мой! — воскликнула Екатерина Павловна, прочитав текст, набранный готическим шрифтом. — Ведь это — знаменитый Терезианский бал! Раз в год, в конце весны, обязательно во вторник. Туда зовут не всех!
— Вы бывали на нем? — спросил Петр Иванович.
— Только однажды.
— А подходящее платье у вас, ваше сиятельство, найдется? — пошутил генерал, видя детскую радость жены.
Новость так взволновала молодую женщину, что шутку она не оценила и ответила серьезно:
— Описание одежды прилагается. Слушайте: «Кавалеры — в бальной форме, дамы — в шелковых придворных платьях голубого и бежевого оттенков, волосы убраны искусственными цветами..»
— Бальная форма — то есть парадный мундир с орденами, белые кюлоты, белые чулки и черные туфли с серебряными пряжками? — на всякий случай уточнил Багратион.
— Да. Уверена, вы привезли сюда эти вещи.
— Привез. Они — в гостинице.
— Mon jeneral, немедленно пошлите за ними адъютанта, — распорядилась Екатерина Павловна. — Опоздание в Хофбург недопустимо. Это вам не безалаберная Москва. Это — имперская Вена, пунктуальная до мелочей и дисциплинированная до умопомешательства.
Глава четвертая. Золотая пыль
Княгиня Багратион настояла на том, чтобы они поехали на бал в Хофбург в ее карете, запряженной двумя парами орловских рысаков.
Петр Иванович увидел этих великолепных лошадей, идеально подобранных по росту и экстерьеру, и сразу понял, почему брат императора, великий герцог Тосканский Фердинанд, так хотел приобрести их. Выезд смотрелся очень нарядно. Вот оно, неизбывное желание молодежи привлечь внимание к собственной персоне любой ценой. Наслушавшись благоразумных речей супруги, генерал от инфантерии полагал, будто она уже избавилась от таковой слабости. Оказалось, что нет. Тут воспитание графа Разумовского дало досадный сбой.
Хотя, может быть, князь Петр и ошибался. Он досконально знал лишь работу армейской разведки. Для успеха в ней надо стать невидимым, неузнаваемым. Тогда никто не заметит чужака, считающего пушки на редутах, рисующего план укреплений, примечающего, где расположил Главнокомандующий свой резерв для будущего боя. Храбрецу, отправленному в лагерь потенциального противника, чтобы подслушивать разговоры, перехватить курьера с секретной депешей или притащить «языка», тоже лучше оставаться в тени. Но, вероятно, в дипломатической разведке, где сражаются между собой люди публичные, следует идти другим путем. Здесь именно известность — форма защиты.
На дверце кареты жены Багратион обнаружил герб своего рода, довольно крупный по размеру, искусно изготовленный из латуни. Это была чеканка: корона, под ней княжеская горностаевая мантия, два льва, держащие щит, разделенный на четыре части. На щите внизу имелись изображение сабли, скрещенной со скипетром, наверху — круглая «держава». Последняя деталь указывала на царское происхождение всех Багратидов. Ни за что в жизни не отказалась бы Екатерина Павловна от подобного украшения.
Пока они ехали от Риген-штрассе до Хофбурга, Петр Иванович терпеливо, уже в третий раз выслушивал объяснения супруги насчет «бабушкиного», как его называли в Вене, бала.
Туда приглашают только 174 человека, поровну дам и кавалеров. В шесть часов вечера происходит нечто вроде жеребьевки, определяющей партнеров для первого танца: в своеобразной лотерее фигурируют визитные карточки гостей, которые они при входе в зал передают распорядителю бала. Находясь в зале, гости ожидают розыгрыша. Им предлагаются прохладительные напитки, они могут разговаривать между собой, знакомиться с теми, на кого им указал жребий. Император и императрица входят в зал к концу розыгрыша. Однако их имена тоже написаны на карточках, и они должны подчиниться правилам игры.
— Игрой можно управлять? — спросил генерал.
— Думаю, да. Год назад я впервые получила приглашение. Моя карточка выпала вместе с карточкой графа Меттерниха. До того он пытался познакомиться со мной поближе. На бале это и произошло.
— Он снова будет здесь?
— Нет, милый, — спокойно улыбнулась мужу молодая женщина. — В конце марта министр иностранных дел Австрии уехал в Париж. После свадьбы Наполеона и эрцгерцогини Марии-Луизы он надеется изменить кабальные условия последнего франко-австрийского договора.
— Такой шанс действительно существует?
— Сейчас — едва ли. Но на некоторое политическое сближение двух прежде заклятых врагов рассчитывать можно. Хотелось бы мне знать, ради чего Корсиканец пойдет на это.
— Не сомневайтесь, ангел мой. Рано или поздно узнаете, — уверенно произнес князь.
Карета с толстым кучером на козлах и двумя ливрейными лакеями на запятках приближалась к Швейцарским воротам Хофбурга. Они вели на внутреннюю площадь дворца «In-der-Burg», вымощенную булыжником.
Еще лет триста назад ее покрывал песок, на котором устраивались рыцарские турниры. Здесь в мае 1511 года в так называемом «французском поединке» сошлись император Священной Римской империи германской нации Максимилиан Первый Габсбург и пфальцграф Фридрих Второй Мудрый. Одетые в металлические доспехи весом до 120 кг, верхом на лошадях, покрытых парчовыми попонами, владетельные господа помчались навстречу друг другу, выставив вперед специальные турнирные копья без наконечников. Удар был одновременным, точным и очень сильным. Оба рыцаря свалились на землю, здорово ушиблись и смогли встать на ноги лишь при помощи оруженосцев. Затем они пожали друг другу руки в знак того, что схватка закончилась вничью.
Хофбург на самом деле являлся целым комплексом зданий, этаким пряничным городком в центре Вены. Первые его строения возвели на месте разобранного средневекового замка XIII века. От замка сохранилась только небольшая часовня «Burgkapelle».
За следующие пять столетий каждый правитель из династии Габсбургов считал долгом расширить и украсить свою столичную резиденцию. При Фридрихе Первом появились замечательные, в стиле Ренессанс, Швейцарские ворота. При Максимилиане Втором — конюшни, позже переоборудованные под художественную галерею. При Рудольфе Втором — трехэтажное изящное строение с колоннадой «Амалиенбург», то есть дворец вдовы Иосифа Первого, прелестной Вильгельмины-Амалии Брауншвейг-Люненбургской, мало жившей в нем и безвременно скончавшейся в 1742 году. Леопольд Первый, любитель плотских удовольствий, заложил на территории Хофбурга винные склады и пристроил к «Амалиенбургу» двухэтажный флигель с роскошным, но уютным залом для приемов. При Карле Шестом появилось здание манежа для верховой езды и библиотека, скульптуры и барельефы на которой выполнил архитектор Фишер фон Эрлах. Будучи горячей поклонницей драматического искусства, Мария-Терезия финансировала постройку придворного театра. Ее сын и дядя нынешнего императора, Иосиф Второй, правил недолго — всего десять лет — и успел обустроить лишь «Иозеф-плац», где после смерти в 1790 году и установили ему памятник с конной статуей.
