Российские зеленые мундиры генерала от инфантерии Багратиона, его адъютанта поручика Древича и полковника Поццо ди Борго казались еще темнее на фоне фрачных курток белого цвета, в каких красовались австрийцы. Фельдмаршал граф Бельгард — президент Гофкригсрата, генерал граф Ласки — начальник Генерального штаба императорской армии, фельдмаршал граф Иоганн-Карл Коловрат-Краковский — знакомый Петру Ивановичу по Аустерлицкому сражению, герой прошлогодней битвы с французами под Ваграмом, где и был ранен в ногу, — все они, конечно, с удовольствием перемывали косточки Наполеону и говорили о войне, прошедшей и будущей.
Чуть позже к ним присоединился генерал граф Максимилиан фон Мерфельд. С ним Багратион дружески обнялся и отвесил комплимент насчет внешности. Сверстник князя, не по возрасту стройный, с талией, затянутой «в рюмочку» и модной стрижкой «титус», пах английским одеколоном и являл собой яркий тип армейского франта. Петр Иванович, обнимая Мерфельда, ощутил под его мундиром жесткие косточки корсета, но не удивился. Тонкое сукно иначе не могло бы облегать фигуру без единой морщинки.
Страсть к франтовству Максимилиан соединял с геройскими поступками. Служить он начал в восемнадцать лет лейтенантом в драгунском полку, затем перешел в гусары, которые больше отвечали его представлениям о настоящей воинской доблести. В 1788 году участвовал в войне с турками и за смелую атаку своего эскадрона на превосходящие силы противника удостоился производства в чин майора. В 1790 стал флигель-адъютантом генерала от кавалерии принца Кобург-Заальфельда, герцога Саксонского, где познакомился со штабной работой.
Впервые они с Багратионом увидели друг друга в ноябре 1805 года. Мерфельд, уже генерал, получил назначение в союзную русско-австрийскую армию под командованием Кутузова на должность генерал-квартирмейстера, отвечающего за правильное размещение всех полков и батарей на бивуаках, а потом — и на поле грандиозной Аустерлицкой баталии.
Вторая их встреча произошла в Санкт-Петербурге, где с 1806 по 1808 граф граф фон Мерфельд был послом Австрии. Она и привела к длительному знакомству. Петр Иванович временами наезжал в Северную столицу, исполняя царские поручения. Максимилиан же безотлучно пребывал в роскошном здании австрийского посольства на Английской набережной и хранил для генерала письма его жены, регулярно доставляемые дипломатической почтой из Вены.
Получив послание Екатерины Павловны, Багратион дня через два-три являлся в посольство и передавал Мерфельду ответ на него. Тогда случались у них доверительные беседы. Генерал расспрашивал посла о тех или иных событиях и людях, упомянутых в письме. Он хотел знать как можно больше о заграничной жизни супруги.
Понимая его тоску по возлюбленной, Максимилиан охотно рассказывал все, что знал. Сам он относился к женщинам легкомысленно, считал их существами недалекими, ветреными и — самое главное — трусливыми. Пожалуй, история любви супругов Багратион заставила графа отчасти переменить свое мнение.
В ноябре 1808-го он вернулся в Вену и сразу нанес визит княгине Екатерине Павловне, чтобы передать очередное послание от своего русского друга. Она приняла графа очень любезно. Затем генерал получил в командование дивизию, расквартированную в Салицин, и уехал к месту новой службы.
В столицу он после того выбрался сейчас в первый раз, и тут граф Бельгард на совещании Гофкригсрата сообщил ему, что Багратион проводит отпуск в Вене и наверняка будет на приеме у Разумовского.
— Етье есть твой жьена? — спросил Мерфельд, в Санкт-Петербурге упорно учивший русский.
— Здесь, конечно, — ответил Багратион. — Разговаривает со скульптором.
— Скулптор? Что есть скулптор? Нье нужно! Твай сберем ее!
— Забери, если сможешь, — улыбнулся князь.
— Нье так трутно.
Генерал решительно двинулся к группе дам, по-прежнему окружавших Антонио Канову. Поминутно извиняясь и раскланиваясь во все стороны, Максимилиан добрался до Екатерины Павловны, поздоровался, поцеловал ей руку, аккуратно взял под локоток и вывел на свободное от гостей пространство зала. Граф Разумовский, краем глаза наблюдавший за такими маневрами, вмешаться не успел.
— Етьем! — бравый гусар то ли приказал, то ли попросил чету Багратион.
Через полчаса все трое, вместе с адъютантом князя, очутились в центре старой Вены, в холостяцкой квартире графа на Штефанс-плац, в четырехэтажном доме недалеко от собора Святого Стефана. Слуги быстро сервировали ужин, выставили на стол бутылки с разнообразными напитками.
Второй год служа в Салицин, Максимилиан оценил местную горилку, то есть украинский самогон. В знак уважения к хозяину Петр Иванович тоже его попробовал, выпив одну рюмку. Затем они с радостью предались военным воспоминаниям на ломаном русско-немецком, иногда прибегая к помощи поручика Древича.
Княгиня Багратион слушала их и скучала. Мерфельд, будучи гостеприимным хозяином, пытался вовлечь ее в армейский разговор, считая обворожительную Екатерину Павловну таки не такой глупой, как другие женщины.
Таи впрямь многое знала про сражение под Аустерлицем, для союзных русско-австрийских войск закончившееся разгромом. Но она не видела этот разгром и потому не могла вместе с генералами горячо обсуждать некоторые его трагические эпизоды. Например, отступление колонны генерала Дохтурова по льду озера Зачан. Лед под тяжестью людей, лошадей, пушек с зарядными ящиками проломился, и несчастные пошли ко дну. Сколько орудий тогда утопили, сколько солдат потеряли!
Выпив за упокой их храбрых душ, Максимилиан и Петр Иванович перешли к другой животрепещущей теме. В пехотные полки недавно начали поступать фузеи образца 1808 года. Они были легче прежних, короче и стреляли легкими круглыми пулями из свинца.
По техническим параметрам фузеи ни в чем не уступали французским ружьям, отличавшимся, правда, более добротной сборкой. Вот оно — превосходное массовое огнестрельное оружие для новой войны!
Новинками вооружения княгиня тоже не заинтересовалась. Хотя что это за новинка? Главный механизм ружья — кремнево-ударный замок — нисколько не изменился.
Как ни крути, граф фон Мерфельд, всей душой преданный военной службе, не мог претендовать на внимание княгини Багратион. Дипломатическая карьера у генерала не задалась. Император Франц Первый и министр иностранных дел граф Меттерних остались крайне недовольны его деятельностью, а точнее — бездеятельностью — в России. Своими солдафонскими замашками граф не понравился высшему санкт-петербургскому обществу и полезных связей в нем не завязал. Через два года отозванный в Вену генерал получил желаемое: должность командира дивизии в далекой от столицы провинции. Но таких комдивов в Австрии насчитывалось около двух десятков. Обычные служаки, они не влияли на политику правительства.
Размышления Екатерины Павловны были посвящены совершенно иному предмету. Завтра, во второй половине дня она встречалась в кафе-кондитерской «Демель» с молодым персом-переводчиком. Тот согласился на свидание сразу. Но, как показалось красавице, поначалу слегка смутился: женщина приглашает его на свидание первой!
