Может быть, тогда отправиться ему на Кавказ?
В молодости служа в всевозможных полках кавалерии и пехоты, бывая в разных странах, князь Петр почти не вспоминал свою малую родину. Дом их семьи, сложенный из неотесанных камней, узкие улочки Кизляра, бурные воды Терека, шумевшие у городских стен, горные вершины вдали — все это отступило на задний план перед новыми впечатлениями. Лишь с годами у генерала от инфантерии и многих орденов кавалера появилось желание посетить места, где он вырос. Манило возвращение к истокам, трогательные воспоминания детских лет, намерение увидеть соучеников из гарнизонной школы, если, конечно, кто-то из них доселе жив и здоров. Многое мог бы рассказать им он, проведя жизнь в чужой, далекой стороне.
Однако на Кавказе шла война с теми же турками и персами. В 1807 году персидский хан Фетх-Али подписал с Наполеоном союзный договор и получил от него деньги, оружие, инструкторов для обучения своей армии. Многотысячное войско персов под командованием принца Аббас-Мирзы перешло через реку Араке, вторглось в Карабахское ханство и двинулось к городу Гревану.
Русские в схватках с мусульманами никогда не имели численного перевеса, но громили их неоднократно. Сказывалось превосходство в военной организации, опыте командиров, стойкости и храбрости. Как ни старались французские офицеры, а все-таки привить азиатам даже зачатки европейской армейской дисциплины они не смогли. Воины Аллаха впадали в панику и обращались в бегство при любом мало-мальски серьезном отпоре.
Но на Кавказе действовали свои герои!
Полковник Павел Михайлович Карягин, с двумя батальонами пехоты при четырех орудиях окруженный в небольшой крепости двадцатитысячным скопищем персов, три недели отражал их атаки, потом молодецким ударом пробился на соединение с прибывшим на помощь отрядом.
Генерал от инфантерии граф Иван ВасильевичГудович в 1807 году нанес сокрушительное поражение Аббас-Мирзе в битве при Арпачае.
Полковник Петр Степанович Котляревский в 1808 году, командуя семнадцатым Егерским полком, штурмом овладел городом Нахичевань, занятым большим гарнизоном, а также участвовал в разгроме персов при деревне Кара-баба.
Появление среди этой славной когорты генерала от инфантерии князя Багратиона, пусть и находящегося в отпуске, едва ли покажется его величеству уместным и политически оправданным… В таком случае, может быть, следует ему просить заграничный паспорт для поездки в Вену?
В столице Австрии по адресу: Риген-штрассе, 22, в особняке весьма изысканной архитектуры проживала его жена Екатерина Павловна, урожденная графиня Скавронская. Они не виделись уже пять лет, с тех пор как княгиня Багратион уехала в Дрезден лечиться, а князь Багратион — в армию, готовившуюся к дальнему походу. Супруги переписывались. Иногда Петр Иванович посылал жене подарки. Он просил ее вернуться в Россию. Екатерина Павловна неизменно отвечала мужу, что климат северной страны очень вреден для ее здоровья.
Их брак сложился при энергичном участии императора Павла Первого. Венчание произошло 2 сентября 1800 года в церкви Гатчинского дворца. На церемонии присутствовали царь и царица, а также важные персоны, приближенные к трону.
Государь симпатизировал генерал-майору Багратиону, который не так давно возвратился из похода в Италию и Швейцарию, где в боях с французами проявил незаурядные способности военачальника. Павел Петрович приблизил к себе героя, назначив его шефом лейб-гвардии Егерского батальона, расквартированного в Гатчине, любимой своей резиденции.
Ученик Суворова, как ни странно, оказался прекрасным строевиком. Он довел вверенную его командованию воинскую часть до высокой степени «фрунтового» совершенства. На парадах и разводах караула лейб-егеря радовали императора отличной выправкой и маршировкой, безукоризненной подгонкой амуниции, опрятным внешним видом.
Одна беда — князь Петр был беден, а служба в гвардии требовала немалых средств.
Тогда государь позаботился о нем и подыскал ему невесту, очень молодую, красивую, состоятельную. Царской семье она доводилась дальней родственницей. Ее прадед был братом латышской крестьянки Марты Скавронской, более известной под именем Екатерины, жены царя Петра Великого, после его смерти взошедшей на российский престол. Естественно, Скавронские стали графами, богачами, придворными и скоро позабыли предков, некогда пахавших малоплодородную прибалтийскую землю.
Вступая в брак, Багратион мечтал о дружной, сплоченной, многодетной семье. Согласно грузинским обычаям лишь она может служить усталому воину и поддержкой, и опорой, и прибежищем в трудное время. Никогда не оставлял князь Петр надежды убедить в этом Екатерину Скавронскую — женщину, которую он полюбил больше жизни.
На следующий день он отправил из штаба армии в Бухаресте не одно, а два письма. Первое, написанное им самим, дружелюбное, полное ласковых слов, — супруге в Вену. Его повез отставной ротмистр Дорер, часто выступавший особо доверенным посланником Багратиона. Второе, сугубо официальное, для императора Александра Первого, генерал продиктовал своему любимому адъютанту капитану лейб-гвардии Егерского полка Афросимову. Изъявляя полное согласие с решением монарха, князь Петр просил, однако, Высочайшего соизволения на поездку в Вену и упирал при том на особые свои семейные обстоятельства.
Более двух недель ушло на подготовку к передаче дел новому Главнокомандующему Молдавской армии. В качестве такового выступал граф Николай Михайлович Каменский, год назад произведенный в генералы от инфантерии за успехи в войне со шведами. Сын известного вельможи и генерал-фельдмаршала, он уже в двадцать один год получил чин полковника и должность командира Рязанского мушкетерского полка.
С Багратионом Каменский познакомился во время Итало-швейцарского похода Суворова. Затем они соперничали друг с другом в воинских подвигах на поле Аустерлица, при Прейсиш-Эйлау, на берегах Ботнического залива. Каменский был моложе князя на десять лет.
Теперь выходило, что отпрыск знатной фамилии догнал его в чинах и заменил на высокой должности, исключительных талантов не имея. Оттого Петр Иванович испытывал досаду, но делать нечего: гнев государя непостижим для подданных, грозен и никем неуправляем. Совершенно искренне желал князь Петр молодому генералу удачи в делах против турок. Может быть, тот, не отягощенный излишним опытом, сумеет устранить трудности, к которым сам Багратион только приблизился и намеревался разрешить их в новой своей кампании на Дунае.
Прощаясь с сослуживцами, генерал от инфантерии 15 марта 1810 года, писал в приказе: «.Во все время моего предводительства армиею каждый подвиг, каждое предприятие войск Его Императорского Величества, под моим начальством состоявших, ознаменованы были счастливыми успехами; важные приобретения, победы над неприятелем одержанные принесли и пользу Отечеству нашему, и честь войскам, и славу оружию Его Императорского Величества. Более же сего служит мне утешением то, что все победы над неприятелем в поле, все осады крепостей сопряжены были с весьма малозначущею потерею храбрых воинов российских.»
Теперь перед мысленным взором генерала вставали русские полки и их солдаты, всегда храбрые, терпеливые, вдохновленные верностью государю, радеющие о благе Отечества.
