Развлекая бывшего Главнокомандующего всяческой армейской бывальщиной, Пустошкин думал о каком-нибудь интересном сюрпризе для него и однажды додумался.
Когда они закурили свои трубки с турецким табаком, в комнату вошла. женщина. Сперва Багратион удивился: как она попала в расположение гарнизонного батальона? Хотя чему тут удивляться? Где военные мужчины, там обязательно появятся и женщины, но — определенного сорта и занятия.
Длинная красная юбка в крупных зеленых и желтых цветах, розовая блузка и черная шаль на плечах — так выглядела Мариула, цыганка из табора, обитавшего в окрестностях Ясс. По виду князь Петр дал бы ей лет 30. Но цыганки, которых выдают замуж в 12–14 лет, стареют рано. Действительно, в карих ее глазах читалось и детское любопытство, и усталость человека, немало пожившего.
— Мариула умеет гадать, ваше сиятельство, — сообщил майор.
— Я не верю гадалкам, — ответил Багратион.
— Напрасно. Перед Рождеством Христовым она мне предсказала, что жалованье за последнюю треть прошлого года задержат на два месяца. Так оно и вышло.
— Ну, это предсказать нетрудно, — улыбнулся генерал.
— А еще, — не унимался Семен Пустошкин, — история была с поручиком второй роты Белевичем. Ему она нагадала скорую смерть отца и через то — получение наследства. Нынче он в отставке. Уехал к себе в Малороссию. Имея деревню в двести крепостных, можно и не служить.
Цыганка слушала их разговор внимательно. Едва ли она абсолютно все в нем понимала. Но человек в эполетах с густой бахромой, с белым крестом у разреза высокого воротника ей понравился.
— Эй, бриллиантовый мой! — довольно фамильярно обратилась она к генералу от инфантерии. — Коль не веришь, так испытай!
— Что значит «испытай»? — переспросил, недоумевая, Петр Иванович.
В ответ гадалка извлекла откуда-то из складок юбки колоду атласных карт. Затем ловко перетасовала ее, разбросала на столе, сформировав шесть групп по шесть карт. После стала их по очереди брать в руки, рассматривать, точно видела впервые, и рассказывать:
— Ох, сколько важных дел у тебя. Сколько разных людей тебе подвластны. Плохо одно. Тот, кто выше всех, сильно тобой недоволен!
Багратион бросил на нее пристальный взгляд, подумал и сказал:
— Продолжай.
— Вот уж нет, бриллиантовый мой. Сначала позолоти ручку.
Пустошкин, который забыв о своей трубке, смотрел на стол, вздохнул:
— Вот ведь шельма, ваше сиятельство! Она ведь и со мной точно так же поступает.
Князь Петр достал бумажник и положил на ладонь цыганки серебряный рубль-«крестовик». Для нее это был значительный гонорар. Монета мгновенно исчезла в складках юбки, а карты, повинуясь рукам гадалки, продолжили свой хоровод.
— Дорога лежит дальняя, — произнесла Мариула.
— Куда? На север?
— Нет. В горы, в теплые края. Большой город у большой реки.
— Таких городов много, — небрежно заметил генерал.
Цыганка повернула к нему три карты лицевой стороной. В середине находилась дама «пик»: округлое лицо, голубые глаза, черные брови, платье с белой оторочкой, в руке — цветок неизвестного растения.
— Она живет там, бриллиантовый мой. Соломенная вдова. Веришь ли ей? Надеешься ли? Ждешь ли какого важного письма?..
— Хватит! — вдруг резко сказал князь Петр, и гадалка застыла, держа в руке карту с дамой «пик».
Не собирался потомок грузинского царского рода отвечать на вопросы таборной цыганки. Случайности правят миром. Случайной могла быть и ее догадка о княгине Багратион, о письме из Санкт-Петербурга. Но все-таки что-то дрогнуло в его смуглом, как бы окаменевшем лице с гордым орлиным профилем. Мимолетное движение это не ускользнуло от глаз Мариулы. Она заговорила торжествующе:
— То-то, бриллиантовый мой! В верных руках карты не врут… Всю правду узнаешь о ней, красавице писаной. Про путь свой до конца дней. Дай золотой!
— Золота я не держу, — князь Петр вроде бы улыбнулся, достал еще один серебряный рубль и положил его на стол. — Да и правда твоя мне не нужна. Пустые слова говоришь. Запомни, жизнь и счастье солдата — только в руце Божьей!
Вовсе не думал майор Пустошкин сердить бывшего Главнокомандующего Молдавской армии цыганскими хитростями. Но получилось, что рассердил. Сумрачно взглянув на него, Багратион отложил недокуренную трубку, встал из-за стола и направился к двери.
Мариула, усмехаясь, завязывала второй серебряный рубль в пестрый носовой платок, чтобы спрятать богатую добычу от хозяина, цыганского барона. Она крикнула Багратиону вслед:
— Письмо жди на той неделе!..
Гадалка ошиблась. Фельдъегерь из столицы приехал лишь в начале мая. Он привез заграничный паспорт для путешествия князя Петра в Австрию.
Вслед за ним появился в Яссах и отставной ротмистр Дорер с известиями вполне благоприятными. Мирно и весело жила прекрасная Вена. Княгиня Екатерина Павловна Багратион пребывала в добром здравии, имела много знакомых в придворном обществе, танцевала на балах в императорском дворце Хофбург. Но дом, снятый ею на Риген-штрассе, княгиня находила слишком тесным и малопригодным для размещения там супруга вместе с его генеральской свитой.
— Что за дом? — спросил Петр Иванович. — Ты в нем бывал?
— Так точно, ваше сиятельство! — доложил отставной ротмистр. — Преизрядный особняк в два этажа, с просторной гостиной на семь окон, каковая легко преобразуется в бальную залу. Очень любит ее сиятельство вечера с танцами и музыкой. Струнный квартет из венской оперы часто к себе приглашает.
— Ладно. Может быть, станцуем еще, — пробормотал бывший Главнокомандующий.
Ведь совершенно безосновательно ссылалась Екатерина Павловна на сопровождающих ее супруга людей. Окружать себя служителями разного рода, подобно многим вельможам того времени, князь Петр не любил и всегда жил скромно, особенно — в походе. Однако положение обязывало.
Согласно Павловскому Уставу 1797 года доселе действующему в Российской армии, статус генерала от инфантерии был высок. Ему полагалось иметь двух солдат с ружьями у ноги перед дверьми квартиры, от трех до пяти адъютантов, ординарцев в унтер-офицерском чине, денщиков. В обозе армии разрешалось держать карету, запряженную цугом, то есть три пары лошадей одна за другой с форейтором на первой лошади, четырехколесную крытую фуру с тремя лошадьми, три двухколесных пароконных повозки и двенадцать вьючных лошадей. Число верховых лошадей при этом не ограничивалось.
Покинув пост Главнокомандующего, Багратион из пяти прежних адъютантов взял в Яссы только одного — поручика Курляндского драгунского полка Древича, весьма расторопного молодого человека, отлично владеющего немецким и французским языком. С ним Петр Иванович, европейских языков хорошо не знавший, намеревался ехать в Вену.
Дорера князь решил с собой не брать из соображений экономии и, щедро вознаградив за службу, отправил восвояси. Но другие были ему необходимы: камердинер Иосиф Гави, два повара, два нанятых лакея, отвечавших за посуду, скатерти, салфетки и сервировку стола. Два денщика, приглядывавших за гардеробом генерала, его личным оружием и тремя его породистыми строевыми скакунами. Пять крепостных, кои занимались другими лошадьми — упряжными, содержали в порядке экипаж и повозки. Четыре кучера и форейтор — ветеран из Софийского карабинерного полка, прошедший с майором Багратионом всю польскую кампанию в 1794 году.
