Самойленко с бригадой Агентства телевизионных новостей послали в Светлогорск, чтобы разобраться в ситуации на месте.
То, что увидел тогда Николай, действительно впечатляло: районная больница была, можно сказать, переполнена "спидолами", как называли вирусоносителей и заболевших в городке, и еще нескольких тяжелобольных уже отправили в Минск, в столичный центр, где пытались лечить СПИД.
Врачи и руководство здравоохранения и города, и всей республики в своем мнении были единодушны: главная причина эпидемии СПИДа – наркомания. По их самым осторожным оценкам, в городе каждый третий молодой человек регулярно употреблял наркотики. Регулярно!
И вот тогда-то, услышав эти цифры, Николай понял, что за странная молодежь живет в Светлогорске – отчего это у них такие отрешенные взгляды, качающаяся походка, неуверенные движения. До него дошло наконец, что все эти странные ребята, привлекшие его внимание, как только он попал в городок, были, что называется, под кайфом.
В Москве, конечно же, не шлялось в открытую столько наркоманов, как в Светлогорске или в каком-нибудь Амстердаме, но по легкости добывания кайфа, по открытости продаж столица России, безусловно, оставила далеко позади себя все остальные города европейской части СНГ и вскоре вполне могла бы потягаться на равных и с признанными столицами наркобизнеса Западной Европы.
По крайней мере, первое впечатление Самойленко от нового для него города оказалось именно таким. Тогда-то и заинтересовался Николай происхождением столичных наркотиков, тем более что если в том же Светлогорске, например, основными наркопрепаратами являлись традиционная маковая вытяжка или, реже, эфедрин, то в Москве без проблем продавались самые "модные", самые "крутые" вещества – и морфин, и героин, и крэк, и даже синтетический ЛСД, на который человек "садился" сразу, с первой же дозы.
Аккуратно прощупывая торговцев и завязав несколько мимолетных знакомств – всего за пару "косячков" – среди наркоманов, Коля Самойленко узнал, что большая часть всей продаваемой в столице наркоты – не из такого уж и дальнего зарубежья.
Да, конечно, попадались и редкие экземплярчики порошка, проделавшего до Москвы сложный и запутанный путь чуть ли не через все континенты. Но в основном наркотики всех видов были родом из Таджикистана, Казахстана и прочих суверенных государств Средней Азии и Закавказья.
Справедливости ради надо, конечно, отметить, что небольшие партии зелья попадали и из Беларуси, с Украины или откуда-нибудь из-под Воронежа, Но это была слабодействующая дешевка – для совсем уж обнищавших или начинающих: все та же маковая соломка или европейская конопля.
Тогда и созрела у Николая мысль попробовать проследить пути транспортировки наркотиков в Россию. Он хотел по возможности заснять на видеопленку работу "гонцов" или посредников, затем, в порядке очередности, распространителей и покупателей и в идеале подготовить целый цикл передач, с аргументами и фактами на руках и с интересным видеорядом на пленке, посвященный наркотикам и наркоманам.
Он не был уверен ни в успехе своей командировки, ни в том, что она окажется для него столь же легкой и безопасной, как та давнишняя поездка в Светлогорск. Поэтому, в очередной раз порадовавшись, что Наташка с дочкой еще не перебрались к нему в Москву, он съездил в Минск попрощаться.
Коля сказал жене, что начальство посылает его на Дальний Восток – разбираться, что там происходит у перманентно бастующих шахтеров. Он наврал про долгую далекую дорогу, про множество городков и шахт, которые ему предстояло объездить, о куче материала, который надо было отснять и подготовить к эфиру, и предупредил жену, что вряд ли появится раньше, чем через три месяца.
– Ты хоть звони нам, чтобы мы здесь без тебя с ума не сходили, – попросила его тогда Наташка, с тоской глядя мужу в глаза.
– Конечно, – не совсем уверенно ответил Николай, отводя взгляд. Он не был уверен, что ее просьбу удастся выполнить. Но все же, наврав своим любимым женщинам, Самойленко почувствовал себя спокойнее – по крайней мере, переживать они там, в Минске, будут меньше, если весточка от него не придет ни через месяц, ни через три.
Пусть уж лучше думают, что он лазает с камерой по шахтам Дальнего Востока, чем знают, что он мечется под пулями по горам Таджикистана!
О своей поездке и ее истинных целях Николай рассказал только Бондаровичу, попросив друга в случае чего…
Но Банда оборвал его на полуслове:
– Не каркай, придурок. Не на прогулку и не на пикник едешь. А если потеряешься где-то – из-под земли достану, можешь не сомневаться.
А потом, помолчав, Банда добавил:
– А что Наташке пока ничего не сказал – может, оно и к лучшему…
Пока что самые худшие предположения Самойленко о всяческом противодействии его планам со стороны чиновников не оправдались. С командировкой все складывалось как нельзя более удачно.
То ли официальное письмо с просьбой о содействии, направленное телевидением в адрес Министерства обороны, стало тому причиной, то ли вообще заинтересованность военных в том, чтобы россияне знали как можно больше об их службе в "горячих точках" (в которую трудно было поверить), – то ли новые веяния в военном ведомстве, загулявшие по его коридорам и кабинетам после смены министра, но факт оставался фактом: Самойленко удалось с легкостью пройти все предварительные ступени переговоров и всюду получить "добро", и благожелательные напутствия.
Теперь оставался последний "бастион" на пути к Таджикистану – генерал-лейтенант Тихонравов, начальник управления штаба ВВС. От него в конечном итоге зависело, каким способом придется Самойленко добираться до границы с Афганом и удастся ли ему разобраться, как работает в том регионе российская военно-транспортная авиация.
И вот теперь Коля сидел напротив Бориса Степановича. Выражение лица генерала не предвещало журналисту удачи – за улыбкой, с которой встретил Тихонравов вошедшего в кабинет Самойленко, явно угадывались недовольство, напряжение и какая-то необъяснимая тревога.
– Здравствуйте, здравствуйте, – с наигранной приветливостью указал генерал на стул напротив стола, все так же странно улыбаясь. – Николай…
– Можно просто Николай, Борис Степанович.
Ничего страшного я в этом обращении не вижу.
– Логично. Как я вообще посмотрю, вы, пресса, в последнее время игнорируете отчества: Павел Грачев, Анатолий Чубайс, Александр Лебедь… Скоро народ забудет, как и президента-то нашего по отчеству!
– Вот этого, наверное, уж никто никогда не забудет. А что по именам называем, без отчеств, так это удобнее и быстрее. Да и менее официально, что ли, – люди живее как-то становятся, ближе, понятнее.
– Ну, в этом вы, конечно же, правы. Каждому алкоголику приятно, начитавшись в газетах всяких кличек, за бутылкой доказывать что-нибудь своему другу о "Паше-мерседесе" или о "прорабе в кепке".
