Нельзя сдаваться без борьбы! Нельзя капитулировать перед
Злом! Ошибка в том, что Элиза вела себя по-женски: она хотела, чтоб от
Чингиз-хана ее защищали другие мужчины, а когда защитников не осталось, просто
сложила руки и зажмурилась. Постыдная слабость!
Но она станет пчелой прямо в нынешнем своем рождении!
Истребит врага, убережет того, кого любит, и еще будет счастлива! «Лишь тот
достоин счастья и свободы, кто тра-та-та идет за них на бой!» От волнения у нее
выскочила из памяти часть строфы, но это было неважно.
Самой сразить Дракона! Предстать перед Эрастом сильной и
свободной!
Прекрасное величие этой идеи наполнило Элизу восторгом.
Она позвонила в рецепцию.
– Заберите из моего номера две хрустальные вазы с бордо.
Доставьте от моего имени в номера «Мадрид», для актеров театра «Ноев ковчег», –
сказала Элиза. – Пусть выпьют за победу Света над Тьмой!
Служитель в восхищении воскликнул:
– Как это точно, мадам!
Бой с драконом
Убить, как убивают бешеную собаку – без нравственных
терзаний, без христианских заповедей. Чтоб никого больше не покусала.
И самое чудесное, что ничего за это деяние не будет. То
есть, конечно, произойдет шумный процесс, с присяжными, с давкой в зале, с
журналистами. Мысль о суде Элизу нисколько не пугала. Совсем наоборот.
Продуманно небрежная прическа. Простой и эффектный стиль одежды – во все
траурное, с легким отблеском стали, как подобает воительнице. Безусловно
оправдают. Безусловно дело прогремит на всю Европу. Безусловно никакой Саре
Бернар и Элеоноре Дузе в самых сладких мечтах не снилась такая слава!
Это-то всё было чудесно, театрально, с гарантированными
аплодисментами. Но ведь сначала нужно умертвить человека. Не то чтоб Элизе было
Чингиз-хана жалко, вот уж нет. Она и человеком его не считала – уродливой
аномалией, раковой опухолью, которую необходимо как можно скорее
прооперировать. Но как убивают, Элиза понятия не имела. На сцене она
проделывала это много раз – например, когда играла графиню де Теруар в «Жертве
термидора». Там всё было просто: подняла руку с пистолетом, за кулисами рабочий
ударил по медному листу, и жестокий комиссар Конвента с воплем падает. Однако в
жизни всё наверняка трудней.
И стало Элизе ясно, что без консультанта или секунданта,
одним словом, помощника не обойтись. Начала перебирать возможные кандидатуры.
Эраст отпал сразу. В ее пьесе ему отводилась совсем иная роль: устыженного,
восхищенного и прощенного.
Газонов? Слишком приметен своей азиатской внешностью. И
потом, он тоже теперь знаменитость. Делить славу на двух актеров не хотелось.
Вася? Это он в японской пьесе великий фехтовальщик, а в
жизни рохля. Наверняка и оружия никогда в руках не держал. Здесь бы
какого-нибудь военного…
А Жорж? Во-первых, бывший офицер. Во-вторых, преданно и
нетребовательно влюблен. В-третьих, настоящий рыцарь, человек чести.
В-четвертых, герой – довольно вспомнить, как он схватил змею, бр-р-р.
Неболтлив. И, что важно, привычен оставаться в тени.
Назавтра она уединилась с Девяткиным в пустой ложе и, взяв с
него клятву молчания и повиновения, всё рассказала. Он слушал с пылающим
взором, иногда даже скрежетал зубами на злодея, доставившего ей столько горя и
безнаказанно погубившего пятерых ни в чем не повинных людей. Никаких сомнений
рассказ Элизы у Девяткина не вызвал, за это она была ему особенно благодарна.
– Так вот в чем дело… – прошептал ассистент, ударив себя
кулаком в лоб. – Ах, как оно всё… Рок, фатум! Теперь понятно. А мы-то…
– Кто «мы-то»? – насторожилась Элиза. – Про кого это вы?
– Не имеет касательства. Связан словом чести, обязан
молчать. – Жорж приложил ладонь к устам. – А вам бесконечно благодарен за
доверие. Более можете мне ничего не говорить. Известен ли вам адрес, по
которому я могу найти изверга? Не беспокойтесь, я обойдусь без полиции.
Заставлю его стреляться с двух шагов, по жребию, без шансов. А откажется – убью
на месте!
Этого-то Элиза и опасалась.
– Я должна уничтожить его сама. Своими руками. Не хватало
еще, чтоб вы отправились из-за меня на каторгу!
Он сверкнул глазами.
– Сударыня, ради вас я не то что на каторгу – ради вас я… я…
готов спасти от гибели весь проклятый мир! – И простер руку над залом, такой
смешной, трогательный. – Ах, если б у вас открылись глаза, если б вы увидели,
каков я на самом деле! Если б вы могли меня полюбить – это всё бы изменило!
– Никогда еще за пределами сцены мне не признавались в любви
столь… величественно, – не сразу нашла Элиза правильное слово. – Вы мой рыцарь,
а я ваша дама. Это красивые отношения. Давайте не будем выходить за их пределы.
А заступаться за меня не нужно. Я сейчас нуждаюсь не в защитнике, а в
помощнике. Помните: вы дали клятву повиноваться. Ведь вы человек слова?
Он угас. Плечи поникли, голова опустилась.
– Не тревожьтесь. Девяткин слово держит. И к роли помощника
ему не привыкать. Един в девяти лицах, как шутит Ной Ноевич…
Успокоившись, она объяснила, что помощь его будет негласной.
Иначе это получится уже не преступление в состоянии аффекта, под воздействием
секундного порыва, а предумышленное убийство со сговором – совсем иной
коленкор.
– Приказывайте, повелительница. Я всё исполню, – все еще с
горечью, но уже спокойнее молвил Жорж.
– Добудьте мне пистолет и научите из него стрелять.
– У меня есть револьвер, «наган». Немного тяжеловат для
вашей ручки, но вы ведь будете стрелять в упор?
– О да!
Разговор состоялся шестого ноября. Три дня подряд после
репетиции они спускались в подвал, где в просторных каменных складах хранились
декорации каких-то да
вно забытых спектаклей, и Элиза училась стрелять, не
зажмуриваясь. Выстрелы звучали оглушительно, грохот будто лопался, не находя
выхода под тяжелыми сводами. Наверху – проверили – пальбы было не слышно.
В первый день ничего путного не получилось. Во второй Элиза,
по крайней мере, не роняла после выстрела оружие. Опустошила весь барабан, но
не попала в манекен ни единого раза. Наконец, на третий день, держа тяжелый
револьвер обеими руками и стреляя с совсем близкого расстояния, она продырявила
болвана пятью пулями из семи. Девяткин сказал, что получилось неплохо.
Больше практиковаться времени не осталось. Назавтра, в
четверг, после спектакля, должно было свершиться возмездие.
