Но выработанные годами навыки, воля и привычка к
самодисциплине в конце концов возобладали. Первый закон расследования гласит:
когда версий слишком много, их число нужно сократить, для начала устранив самые
маловероятные. Поэтому прежде всего Эраст Петрович решил избавиться от
назойливых единиц.
Для этого понадобится вычислить шутника, делающего в
«священной книге» идиотские записи. Взять его за шиворот (если окажется дамой –
за локоток) и потребовать объяснений.
Дело было немного хлопотное, но в сущности простое – еще
одна причина, по которой Фандорин начал именно с «бенефиса».
Вечером десятого ноября, после спектакля, Эраст Петрович
пришел за кулисы выпить с труппой шампанского. Актеры – народ суеверный и к
традициям относятся серьезно, поэтому даже совсем непьющие, вроде Регининой или
Ноя Ноевича, чокнулись с остальными и пригубили вино.
Фандорин запомнил, кто где оставил свой бокал. Когда
артистическое фойе опустело, сложил все их в саквояж, пометив каждый, и унес с
собой. Буфетчик из театра уже ушел, так что до завтра пропажи никто не заметит.
А ночью Эраст Петрович намеревался сюда наведаться еще раз и вернуть бокалы на
место.
В последний год, посвященный занятиям химией, Фандорин
потратил много времени на исследование групп крови, новое открытие, которое
представляло важность не только для медицины, но и для криминалистики.
В будущем оно обещало еще более интересные результаты,
однако уже и теперь анализ кровяных следов мог оказать следователю изрядную
помощь. В судах пока еще отказывались признавать подобную экспертизу в качестве
улики со стороны обвинения, однако уже был случай, когда анализ крови помог
оправдать невиновного. В одном из домов терпимости произошло убийство с
ограблением. На платье одной из желтобилетных, попавших под подозрение, полиция
обнаружила свежие пятна крови и на этом основании сочла проститутку убийцей.
Алиби у нее не было, в прошлом девица уже находилась под судом. Присяжные явно
склонялись к обвинительному вердикту. Однако исследование пятен
продемонстрировало, что это кровь иной группы, чем у жертвы. Проститутка была
отпущена, и героем дня стал не ее адвокат, а медицинский эксперт.
Очень заинтересовавшись этим открытием, Эраст Петрович пошел
дальше. В частности, установил, что группу крови можно установить по следам
слюны. С этой целью и были временно похищены бокалы из театрального буфета.
Глубокой ночью в своей домашней лаборатории Фандорин взял
пробы и осуществил анализ. Бокалов всего было десять – Масу и Элизу из числа
подозреваемых в хулиганстве он исключил. Штерна, поколебавшись, оставил. Кто
его знает, не сам ли режиссер дурочку ломает – ради «теории надрыва» или
чего-то подобного.
Как и следовало по науке, образцы разделились на четыре
части: у трех членов труппы была первая группа, у двух – вторая, еще у троих –
третья и у двоих четвертая. Кроме того, частицы жидкости во всех случаях
обладали дополнительными индивидуальными особенностями. Микроскопические
добавки никотина, помады, лекарств, присутствующие в слюне, позволяли
надеяться, что идентификация окажется легче, чем рассчитывал Фандорин.
Теперь нужно было вернуться в театр и проделать еще одну
процедуру.
Снаружи уже рассветало. Бреясь и переодеваясь, Фандорин
прислушивался, спит ли Маса. Впервые за долгое время у Эраста Петровича
появилась возможность хоть чем-то похвастать перед японцем. Конечно, не Бог
весть какой прорыв, но все же есть что рассказать.
Однако Маса ровно сопел в своей комнате – как показалось
Фандорину, обиженно. Оно и к лучшему. Сегодня же автор каракулей определится.
Тогда можно будет рассказать Масе всю историю, помириться с ним и подключить
его к расследованию. Убийца на свободе, он опасен. Не до ерунды.
Следующим этапом станет забор проб из «Скрижалей». Все
записи про бенефис сделаны химическим карандашом, который перед употреблением
слюнят. Анализ-экстрактором собственного изобретения Эраст Петрович намеревался
соскрести частицы бумаги с впитавшейся в нее слюной. К сожалению, минувшей
ночью сделать этого он не смог – «Скрижали» забрал уборщик, чтобы отнести в
зал, а ждать, когда прислуга уйдет, Фандорин не захотел. Все равно ведь
придется везти бокалы назад.
В театр он вошел через служебный подъезд, открыв дверь
отмычкой. По заведенному Штерном правилу, в день репетиций никто из
обслуживающего персонала не смел появляться в здании до обеденного перерыва,
чтобы не мешать священнодействию. Только привратник сидел в своей будке,
отделенный от зала целым этажом. Поэтому не приходилось опасаться, что Эраста
Петровича в этот ранний час кто-то увидит.
Без каких-либо осложнений он сначала отнес на место бокалы,
затем проник в зал. Журнал лежал там, где ему полагалось: на режиссерском
столике.
Фандорин включил лампу, приготовил экстрактор, открыл книгу.
Застыл.
На пустой странице, прямо под сегодняшней датой, химической
синевой переливалась запись: «До бенефиса четыре единицы. Готовьтесь!»
В четвертый раз! И единиц теперь тоже четыре…
Пораженный, он поднес книгу к самым глазам. Сказал себе:
«Очень хорошо. Следы свежие. Нынче же мы узнаем, кто этот шутник». Хотя то, что
это шутка, уже не верил.
Сзади скрипнула дверь.
Фандорин обернулся – Элиза.
Фандорину мешают дедуктировать
При ней брать пробу было невозможно. Эраст Петрович спрятал
экстрактор. До репетиции времени оставалось еще много, актеры начнут собираться
не раньше чем через час. Если Элиза оставит его одного хотя бы на пять минут,
этого хватит.
– Вы не подниметесь к себе в уборную? – спросил он после
томительной паузы.
– Да, мне нужно снять пальто и шляпу, переобуться. Вы меня
проводите? Пойдемте через фойе. За кулисами пыльно.
Отказываться неучтиво, подумал он, отлично понимая, что сам
себя обманывает. Быть с ней рядом, идти вдвоем по пустым полутемным коридорам –
это ли не счастье?
Чувствуя себя жалким и безвольным, Фандорин молча следовал
за Элизой. Внезапно она взяла его под руку, что было странно – находясь в
закрытом помещении, дамы обычно этого не делают.
– Господи, идти так бы… – прошептала она о чем-то своем.
– Что?
– Ничего, ничего…
Отпустила.
У дверей гримерной, извинившись, она попросила подождать,
пока наденет таби – японские носки – для сандалий.
Минут через пять позвала:
– Можно войти.
