Причина такой страстной любви к соловьиному пению заключалась в том, что у этой девицы был сердечный дружок. Вот она и придумала ночевать на открытой со всех сторон веранде, чтобы ее любовнику не приходилось по ночам проникать в дом, где его вполне могли счесть за вора. С наступлением темноты тот перебирался через забор и влезал на веранду, где молодые люди тешились до первых признаков зари.
Как‑то любовники, слушая соловьев, которых, как всем известно, в окрестностях Медиолана несметное количество, так запарились, что потеряли осторожность и проспали до рассвета. Как назло той ночью отца мучила бессонница, и с первыми лучами солнца он отправился прогуляться по усадьбе. Заглянул и на веранду. И что же он видит?
Лет сделал паузу, его лицо приобрело несомненно — таинственное выражение.
Император, затаивший дыхание, широко открыл глаза.
— Что? — спросил он
— Его дочь лежит в обнимку с неким юнцом и одной рукой сжимает то, что доставляло ей такую радость по утрам.
— То есть соловья? — уточнил Коммод.
— Точно, государь, — подтвердил Эмилий Лет. — Из той замечательной породы, что живут в мужских штанах.
— А — а, так и говори, — засмеялся цезарь.
В этот момент заинтригованный Песценний тоже вставил в разговор умное слово.
— Каким же оказалось решение отца? — спросил он. — Он достойно наказал беспутную?
— Нет, уважаемый. Отец тихонько отошел и направился в дом. Вызвал жену и предложил ей посмотреть на свою ловкую дочку, которая не только прослушала утренние трели пернатого певца, но и сумела поймать его.
Бебий и вся компания засмеялись.
— Теперь о магистрате, явившемся в баню с чужой одеждой, — приказал цезарь.
— Это уже в моечной, — ответил Лет.
— Ладно, — согласился Коммод. — Полчаса, не более. Обед ждет. Клеандр, ты пока подготовь Венеру. Интересно, сможет ли Лет с ходу вступить в члены ее кружка?
— Это так трудно? — удивился Эмилий Лет.
— Квинт! — вскинул руку раскрасневшийся, без конца вытирающий пот Дидий Юлиан. — Это труднейшее испытание, с которым мне до сих пор не доводилось встречаться!.. Цезарь! Дозволь мне еще раз испытать счастье. Душа томится, я печален.
— Ладно, — кивнул император, — испытай. Кстати, там и доложишь, что происходит на границе.
— В целом положение спокойное, разве что купцы из дома Сабия Валента вручили мне жалобу на племя лугиев, проживающих в верховьях Одры. Купцы были ограблены на перевале, уже в пределах земель квадов. Варвары захватили весь груз, состоявший в основном из кусков аполлонова камня (янтаря), добываемого на побережье Северного моря.
— И много везли? — поинтересовался цезарь.
— Более пяти сотен талантов, государь. Купцы утверждают, что камень вновь входит в моду и их убытки неисчислимы.
— Кто такие лугии, Бебий? — спросил Коммод.
— Племя, к северу от земли квадов. Мы с ними всерьез пока не сталкивались. Именно через их земли армия должна была выйти к среднему течению Одры и Вислы и откуда двумя колоннами по рекам спуститься к морю.
— Просто беда с этими германцами, — вздохнул цезарь. — Хочешь не хочешь, а придется поучить их уму — разуму. Так что там, Квинт, насчет перепутавшего одежду декуриона?
* * *
Пир был устроен в том же месте, где и вчера — в зале, где хранились знаки римской воинской славы. Император отсутствовал, гостей размещал жеманившийся Саотер. Он же объявил, что повелитель как глава их кружка прибудет позже. Затем, подмигнув, сообщил по секрету — император, мол, готовит таинство, посвященное прославлению Венеры Виндобонской, а также следит, чтобы младшие прислужники были одеты по уставу. Наш великий понтифик и хранитель тайн, добавил Саотер, появится в самый разгар церемонии, когда все, званые и незваные, сподобятся лицезреть ослепительные, внушающие ужас и необоримое желание, святые телеса. Все мы, добавил управляющий, скромные служители этой великой богини, составившие тайное общество верных и неразлучных приверженцев неземной красоты, воплощенной в облике земной женщины, должны встретить ее бурными криками радости. Саотер предостерег от всякого рода ухмылок, насмешек, хихиканий, тыканий пальцами в сторону святыни, тем более от нездорового гогочущего смеха. Вести следует скромно, глаза держать опущенными, смиренно ждать, когда богиня обратит внимание на одного из своих поклонников. Эти запреты и наставления необыкновенно раззадорили Эмилия Лета. Он вскочил, высокий плечистый, поигрывающий мускулами, объявил о своем страстном желании вступить в это общество.
— Одного желания мало! — вновь осадил его Дидий Юлиан. — Испытания настолько трудно, что даже более родовитые и достойные кандидаты, чем ты, пока не сумели выдержать его.
— Очень много слов! — воскликнул Лет. — Введите Венеру!..
Не прошло и нескольких минут, как в зал торжественно внесли празднично украшенные носилки, на которых восседала уже немного освоившаяся на высоте Клиобела. Носилки тащили десятеро солдат — полностью обнаженный эскорт Эмилия Лета. Этих не надо было укутывать в шелка — их соловьи страстно тянулись вверх и распевали во все горло.
— Это же Клиобела! — удивленно воскликнул Лет.
Император, вошедший в зал впереди носилок и изображавший вестника, уточнил.
— До порога она была кухарка Клиобела, а за порогом — Венера Виндобонская.
Он устроился на ложе, приказал поднять фиалы.
Обнаженная, украшенная массивным торквесом из драгоценных камней и золота, Клиобела сегодня вела себя более спокойно. Молодцы — галлы, доставившие ее в зал и поставившие носилки на возвышение, отступили к стене — там и встали, прикрыв руками возбужденных птах.
— Великий понтифик, хранитель тайн кружка, — обратился к Коммоду Квинт Эмилий Лет, — дозволь робкому соискателю добыть право на вступление в ваше братство?
Коммод, исполненный величия, милостиво кивнул.
— Дозволяю.
Лет вскочил, приблизился к носилкам, поклонился Клиобеле. Женщина с нараставшим страхом взирала на крепкого рослого мужчину. Лет обнял ее за пояс, рывком поднял с носилок и водрузил на свое правое плечо. Клиобела розоватой, источающей нежнейшие ароматы горой обвисла на легате.
Тот повернулся и подмигнул.
— Похищение сабинянок, — провозгласил он и отправился со своей ношей за пределы зала.
Дидий Юлиан завистливо глядел ему вслед, затем начал возмущаться.
— Куда же он потащил святыню? Так не пойдет, все должны знать, что обряд совершен в точности с установленными правилами.
— Но, — возразил Бебий, — правила еще не установлены, поэтому Квинт вправе поступать так, как позволяет сила.
В тот день разошлись засветло — так распорядился Коммод. Он был явно не в духе. Остались только Лонг, Лет и Переннис, которым император приказал задержаться. Через три недели на последний день мая приходились вторые Розалий. В этот день должен был состояться военный парад, а после него преторий, на котором должно быть принято окончательное решение о начале похода либо о его переносе на следующий год.
