Книга Сен-Жермен, страница 40. Автор книги Михаил Ишков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сен-Жермен»

Cтраница 40

— Как же совместить одно с другим? — воскликнул я.

— Проще простого, — объяснил полковник. — Накопление капитала есть необходимый этап оздоровления мира. Мы здесь, в Англии, уже насмотрелись на уравнителей, желавших поделить одни штаны на десятерых. Нет, штанов должно быть много и таких фасонов, какие только гражданину заблагорассудится иметь. Только в этом случае есть шанс убедить их владельца, что количество штанов ничто по сравнению с внутренним покоем и миром в душе. Что убийство, грабеж, обман не самые лучшие способы общения с себе подобными. Да, наше купечество и лендлорды хищны, жадны. Помани их стопроцентной прибылью, они тут же забудут все заповеди Христа. Нет такого преступления, на которое они не пойдут, если почуют возможность получить двести процентов! Восток и Запад, Юг и Север ещё возопят, почувствовав на себе их хватку. Одним словом, мы не вправе обманывать людей, твердя им — не убий, не укради, не прелюбодействуй и так далее, если сами уверены в том, что на пустоши только сорняки родятся. Можно окультурить лес, изобильный плодами и зеленью. Нельзя, не обладая значительными средствами, превратить пустыню в рай. Как они добываются, это другой вопрос. Вот на этом этапе твоей жизни и следует попытаться убедить людей, что введение в русло закона предпринимательской деятельности на пользу самим же добытчикам капиталов.

Наша задача сохранить прослойку людей, верующих в конечную цель, знающих к ней дорогу. Одним словом, жаждущих истин и своими руками — как плотник скамью — созидающими их.

Я был в восхищении от его слов. Попытка провидения в лице Надир-шаха внести хотя бы какой-нибудь окорот в ежедневную, поднадоевшую резню, какой занимались люди на земле, теперь казалась смешной. Но в любом случае вне зависимости от личных качеств, присущих этому незаурядному человеку — это была героическая попытка. Я верил, теперь, в Европе, дела пойдут по-другому. У меня есть единомышленники, мы сможем доказать, что нравственное состояние общества есть дело наших, человечьих, рук.

Вернувшись в пансион миссис Томпсон, я был приглашен вечером на чай. Вдове тоже хотелось послушать о невероятных приключениях, которые мне довелось испытать в Персии.

— Прошло пять лет, дорогая Пенелопа, — вздохнул я, — но мне кажется, что я только вчера покинул ваш гостеприимный дом. Такое впечатление, что я только вчера убеждал Дженни не обманываться надеждой разбогатеть в Лондоне… Кстати, где теперь это милое создание, где маркиза Д.?

Миссис Томпсон поджала губы, строго посмотрела на меня.

— В том, что случилось с бедной девушкой есть доля и вашей вины. С вашим даром убеждения вы могли бы быть более настойчивы в утверждении добродетели. Мне жаль её.

— Что же случилось?

— Обычная история, какие всегда происходят с крестьянскими девушками, решающими добиться успеха в городе с помощью добродетели.

— В чем же повинна добродетель? — поинтересовался я.

— Она её сгубила, — вздохнула миссис Томпсон.

— Добродетель? — переспросил я.

— Да, граф. Добрые наклонности тоже бывают жестоки к человеку. Я не осуждаю её, о, нет! У нас слишком много развелось ханжей из пуритан, которые только и ждут, чтобы ткнуть пальцем в своего ближнего и обвинить в грехе.

— Так что же с ней случилось? — нетерпеливо спросил я.

— Она покончила с собой. Повесилась в Ньюгейте…

Я только развел руками.

— Что и говорить, печальная история. Эта так называемая французская маркиза — здесь её называли малютка Жази — и не думала открывать салон мод. Она занялась куда более прибыльным делом… Представляете, она додумалась открыть бильярдную для состоятельных джентльменов. Девицы, гонявшие там шары, были совершенно… обнажены. Представляете, совершенно!..

— То есть она устроила, что-то вроде веселого заведения для мужчин?..

— Ну да, самый препохабный бордель, какой только могла выдумать это дитя развратных лягушатников.

— Я разделяю ваше возмущение, Пенелопа, но что необычного в том, что Дженни свернула на плохую дорогу. При чем здесь добродетель?

— Ах, граф, вы не дослушали до конца. Главный доход малютка Жази извлекала как раз из таких девушек, как Дженни, невинных и глупых овечек. Она торговала их свежестью, неопытностью. Их девичеством! Она набирала служанок, которым был запрещен доступ на второй этаж, где тыкали шары эти голые обезьяны. Девицы прислуживали в кофейне, расположенной на первом этаже. О, там все выглядело чинно и благородно, но захаживающие туда повесы именно среди служанок выискивали очередную жертву. Уламывать девушку бралась сама Жази. Подобное заведение не могло просуществовать долго, поэтому она торопилась сколотить капитал и улизнуть из Лондона. Два или три месяца ей все сходило с рук, потом некоему сынку маркиза Б. приглянулась Дженни, которая не могла уйти от Жази поскольку та не заплатила заработанные деньги. Обещала со дня на день. Дженни приходила ко мне, я её не выгнала, — миссис Томпсон строго поглядела на меня, — но и ничем помочь не могла. Я посоветовала ей спешно бежать из этого притона и скрыться в деревне. Туда мистер Уинфред вряд ли посмел бы сунуться. Прошел бы месяц-другой, эта причуда схлынула, наш повеса увлекся бы другой женщиной. Дженни расплакалась, сказала, что отец совсем плох, ферма со дня на день пойдет за долги, и она просто не смеет возвращаться домой без денег. В ту же ночь Уинфред безжалостно похитил Дженни, отвез в заранее нанятый дом в Падингтоне и там поступил просто зверски. Девушка сопротивлялась, но что она могла противопоставить джентльмену? Истерзанная, она два дня просидела в этом доме, и когда собиралась уходить, хозяйка потребовала с неё плату за проживание. Откуда у девушки деньги? Она написала записку Жази, но та будто никогда не слыхала о её существовании. Промаявшись, так и не дождавшись помощи, Дженни написала мне. Я поспешила в Падингтон, но было поздно. Та жестокая особа, пытавшаяся нажиться на горе бедной девушки, пожаловалась мировому, и констебль препроводил Дженни в Ньюгейт.

— Но почему же в Ньюгейт, ведь это же тюрьма для уголовников? — воскликнул я.

Пенелопа развела руками.

— Когда я явилась туда, мне сообщили, что ночью девушка покончила с собой. Мне пришлось заплатить за похороны. Отец её тем же летом умер. Все пошло прахом. Как только в свете начался легкий шум, о том, что в заведении малютки Жази творятся странные делишки, она тут же исчезла из города.

— Как насчет Уинфреда?

Миссис Томпсон улыбнулась.

— У кого же хватит смелости поднять руку на человека, который очень скоро займет место в Верхней палате. Тем более, что далее слухов дело не пошло.

— Слухи слухами, но, может, сохранились какие-нибудь свидетельства его участия в этой трагедии.

— Записки Дженни. Хозяйка была свидетельницей, но вряд ли она согласится дать показания на суде. Она сдала комнату, заработала несколько шиллингов и ничего не видела и не слышала.

Так бы и забылась эта история, если бы на очередной встрече с полковником я не познакомился со списком кандидатов, которые должны были в скором времени быть приняты в общество вольных каменщиков.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация