Граф их не слышал. Он сидел неподвижно, закрыв глаза, дышал ровно и едва слышно в наступившей в карете тишине. А тишина стояла глубокая, карета встала. Жак наверху замер, Массена и Жанна боялись шевельнуться. Неожиданно граф встрепенулся и спросил у бывшего сержанта.
— Сколько времени потребуется конным полицейским достичь границы? Если на хорошей, размашистой рыси…
— Из Варенна? — спросил Андре.
— Да.
— Если лошади свежие, сильные, около двух часов.
— Лошади свежие, сильные. Поступим так, Андре. Жак на вашей кобыле пусть отправляется в Лонгви и постарается добыть на почте свежих лошадей. Если почувствует что-то неладно, вернется и сообщит нам. В случае, если смена не приведет к большой задержке времени, мы заедем на станцию. Если нас там ждут, будем искать обходной путь.
— Послушайте, — предложил Жак, — может, сменим отну лошадку на отдохнуфшую и поскачем тальше. Через некоторое время опять сменим. На это не уйтет много минут.
— Но в этом случае, — предупредил Массена, — мы сразу привлечем внимание патрулей, выставленных в Лонгви. Я бы, например, сразу смекнул, что господа куда-то очень спешат.
Граф кивнул.
— Это верно. Давай-ка, дружок, отправляйся на почту, там закажешь лошадей. Потом вернешься и расскажешь, что творится в городе.
— Как знаете, ваша светлость, — пробурчал кучер и направился на задки, где была привязана кобыла, на которой скакал Массена.
— Эй, приятель, захвати с собой пистолет, — предложил ему Массена. Только спрячь подальше и смотри, чтобы пуля не выкатилась.
— Как-нибуть управлюсь.
В городе было спокойно. Возле почтовой станции в трактире гуляло с пяток драгун, все они уже были в хорошем подпитии. На станции нашлись свободные лошади, которых Шамсолла тут же записал за господином кавалером. Заплатил прогонные, порасспросил насчет австрияков на границе — злые, наверное, как черти?
Почтмейстер пожал плечами — чего им злиться. Скорей всего напились уже и дрыхнут в тени. Вон какая жара сегодня… Когда только засуха кончится!
На обратном пути Шамсолла не смог совладать с собой. Так и потянуло встать на колени, тем более что пришел час послеполуденного намаза. Который день не молился!.. Он съехал с тракта в буковую рощу, нашел родник, совершил малое омовение и, прижав руки к груди, провозгласил: «Аллах акбар». Затем, дождавшись, когда душу наполнит уже забытое, радующее волнение, дрожащим голосом — услышит ли Всевышний, простит ли? — приступил к суре Фатхи:
Хвала Аллаху, владыке всех миров,
Милостивому, милосердному;
Властителю судного дня.
Тебе одному поклоняюсь
И к Тебе одному взываю о помощи.
Наставь на путь праведный,
Путь тех, кого одарил Ты своими благами,
Тех, кто не навлек на себя Твоей немилости
И тех, кто не впал в заблуждения:
Аминь!
Затем, уже на коленях, почувствовав неизъяснимое облегчение, добавил суру ан-Наср «Бог в помощь»…
Если пришла помощь Аллаха и победа,
И ты увидел, как люди вступают в веру Аллаха толпами
То воздай хвалу Господу твоему
Проси у него прощения!
Воистину он прощающий и принимающий покаяние…
Он умылся слезами, шатаясь добрался до лошади и с трудом влез в седло. Умиротворенный, отправился дальше, однако грусть-тоска лежала на сердце. Кобыла резвым шагом уносила его прочь от рощи. Вспомнились родители, его учитель-меламед. Тот грозил пальцем — что ж ты, Ицхак, забыл веру предков? Пренебрег наставлениями…
В то же мгновение Шамсолла, отрицательно покрутив головой, принялся исступленно повторять: «Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад… Шма Исраэль, Ад-най Элокейну, Ад-най Эхад…».
Для верности Шамсолла добавил «Патер ностер…». На душе стало совсем хорошо. Он пошлепал кобылу по шее, та сразу пошла вскачь, закрутила хвостом. Когда это было? С ним ли это было? Неужели это он гонял на мышастом жеребце по приказам хозяина-купца в далекой Эривани?
Впереди показалась карета, возле нее, за обочиной, на травке сидела Жанна. Возле неё стоя Андре, поглядывал взад и вперед. Его светлости не было видно. Наверное, устроился в салоне, посапывает, изучает местность. В такие минуты его нельзя будить. Ругается, жалуется на головную боль. Ага, вот и он. Действительно отсиживался в карете. Рукой замахал. Что случилось?
Когда слуга подскакал к графу, тот коротко выговорил.
— Не знаю, что и как, только сдается мне, что нам надо поторопиться. Что на станции?
— Есть лошати. Уже ждут-дожитаются. Только перезапрячь…
— Тогда поспешим, — распорядился граф.
Уже в салоне Сен-Жермен признался Андре.
— Не могу понять, что всколыхнуло, но вот жмет на сердце — и все тут. Даже дыханье стиснуло…
Группа из нескольких конных полицейских, прихватив с собой сержанта для опознания, во весь опор мчалась по направлению Лонгви. Коней не жалели, смену они всегда найдут. Если не отыщут, то отберут, в любом случае этих подозрительных путешественников следовало немедленно догнать.
Лейтенант полиции, отвечающий за северный участок границы, добрался до Варенна заполдень. Для начала распек драгун за халатное несение службы, наорал на сержанта — почему, мол, посты не выставлены, а они ходят кучей? Почему не задерживают подозрительных лиц?!
Сержант растерянно доложил, что не было никаких подозрительных лиц. За весь день несколько карет. Разве что знакомого встретил — так тот даже подойти не соизволил. Видно, большая теперь птица. Разбогател, приоделся и дама у него из благородных. Кто бы мог подумать, что Массена так повезет.
Один из полицейских подъехал к сержанту поближе и спросил.
— Кому-кому? Массена?..
— Ну да, — откликнулся сержант. — Мы с ним в Каркасоне — это который в Лангедоке — служили в одном полку. А теперь такой гордый ходит, видно, набил карман жениными деньгами.
— Чет побери! — изумился полицейский. — Я же только вчера встретил его в Шалоне. Я бы не сказал, что он уж слишком заважничал. Да и два дня назад он был холостым и нищим, как церковная крыса.
— Хорош нищий! — скривил губы сержант. — Чистый монсеньер… А уж дама при нем вылитая баронесса.
— Какая дама? — встрепенулся лейтенант, до той поры в пол-уха прислушивающийся к разговору.
— Ничего, приятная на вид. Высокая… Похожа на ту, что нам предписывали задержать…
Наступило секундное замешательство, потом лейтенант встрепенувшись приказал сержанту срочно бежать на почтовую станцию седлаться. Патруль развернул коней и поскакал вверх по улице.
Делом нескольких минут было выяснить у почтмейстера, что в первой половине дня здесь побывал некий кавалер де Пейрак. Описание его никак не подходило к приметам графа Сен-Жермена, но вот дама, что была с ним, полностью соответствовала описанию. В свите барона был кучер и лакей. Вот разве что лакей… Почтмейстер задумался, потом внимательно изучив изображение графа, кивнул.
