К концу симпозиума его сосед, уже здорово набравшись, уже открыто объяснил халдею, что в Египте деньги за здорово живешь не платят.
— Вот ты, Рахим, заявляешь, что не прочь заработать деньги своим умением владеть мечом. При этом не важно, кто и за что будет награждать тебя. Но техникой обращения с оружием обладают многие, оно ценится куда ниже, чем, например, знания. В какие важные секреты ты посвящен, чтобы фараон оборотил на тебя свой взгляд? Если ты полагаешь, что Нехао смирился с поражением под Каркемишем, ты ошибаешься. Нехао не из тех, кого можно поколотить два раза подряд. После Каркемиша он напрочь забыл об удали, о похвальбе. Сейчас ночами не спит, все решает, как бы половчее вцепиться твоему повелителю в глотку.
— Да ладно! — махнул рукой Рахим. — Били мы птицеголовых и бить будем. Кто способен устоять против наших колесниц?!
— И колесницы вавилонян не так страшны, как кажется, — ответил грек. Если, конечно, с умом подойти…
Более ничего серьезного из грека вытянуть не удалось, но и этого было вполне достаточно, чтобы задуматься о верности этих наемников из Ионии и что ждет вавилонян во время похода в дельту Нила.
Утром мелькнула мысль сообщить обо всем правителю, однако Рахим тут же осадил себя. Он не получил ответ на слова, переданные гонцу — видно, разжалованного из отборных вычеркнули из памяти. Даже Набузардан не придал значения предупреждению кочевника. Нарываться еще раз? Этак недолго и головы лишиться. Чем он может подтвердить свое сообщение? Ничем! В таком случае сиди и помалкивай. Лови гонцов, которые попытаются пробраться в Египет или из Египта в Иудею. Однако больше никаких лазутчиков ему и его солдатам не попадалось. Видно, они севернее проскакивали. Через Газу… Если все сказанное о Шаник-зери правда, то зачем им делать крюк через Арад, когда напрямую, торным путем, быстрее и удобнее.
У него своих забот достает. Набузардан заведует разведкой, вот и пусть заведует. Если Рахима спросят, он все выложит, но чтобы самому нарываться на скандал с Шаник-зери, дураков не ищите!
Только в конце месяца арахсамну авангард вавилонского войска добрался наконец до Газы. Там и встали лагерем. В общем, расчет был правильный наступал сезон, когда в пустыне на ненадолго спадала жара, мог пройти дождь. Для такой огромной армии, которую Навуходоносор привел под стены Газы, это было решающее условие. Треть войска составляли отряды союзников, которых собирали по всем царствам и княжествам Заречья. Пришли и греки из Арада. Нериглиссар отдал приказ собрать все гарнизоны, а также отдельные отряды, зимовавшие на границе с Египтом.
С трепетом в душе Рахим во главе своего пятидесятка прибыл в лагерь он страстно желал и так же откровенно боялся встречи с Иддин-Набу. Кто он, Рахим-дубленая спина и декум царских отборных. Небо и земля… Тут еще гнусный раб, принадлежавший какому-то шушану, осмелился поднять руку на сестру благородного вавилонянина. Велика важность, что ели из одного котелка, по ночам укрывались одним плащом! Когда это было… Стоило только посмотреть на подошедшее к стенам Газы войско, сразу становилось ясно, что те времена безвозвратно ушли в прошлое. Теперь каждый похваливался красивым поясом, перьями в шлеме, блеском доспехов. О ножнах и говорить нечего — у всех прекрасные, усыпанные каменьями ножны. Конечно, с таким богатством в бой не пойдешь — сразу зарежут. Враги, они не дураки, тоже добычу высматривают… Так что на день схватки все это имущество можно сдать в обоз.
Обоз, что привел с собой Навуходоносор, поразил даже видавших виды ветеранов из его отряда, участвовавших в штурме Ниневии. В нем было тысячи повозок, рабов не перечесть, почти у каждого офицера гарем. О начальниках эмуку и говорить нечего. Рахим ходил и озирался. Ну, вояки, ну, петухи! Чем же эту прорву поить в пустыне? Чем кормить? Вконец сразил его новый шатер Навуходоносора. Это был скорее полотняный дворец, в котором запросто на пиру могло расположиться сотня гостей. Шатер был не один…
Ну, дела!.. Ослепленный всей этой роскошью, Подставь спину окончательно уверовал в слова гонца насчет Мусри и Базии. Что-то громко хрустнуло и надломилось в Вавилоне, если молодой еще правитель явился на границу с десятками актерок и певцов.
Иддин-Набу сам разыскал Рахима. Зашел в его палатку на закате, когда налившийся густым, вишневого цвета жаром бок солнца-Шамаша лег на прибрежный, угловатый холм.
Подставь спину попытался вскочить — благо, места в шатре хватало, однако вытянуться не удалось. Иддину, ни слова не говоря, крепко обнял шурина, прижал к сердцу. Потом отодвинул, осмотрел, неожиданно засмеялся.
— Совсем черный стал, — заявил он. — Темнее Мусри. Знаешь ведь, что Нупта беленькая, как лилия.
Рахим растерялся. Он порывисто вздохнул и изо всех сил сжал в объятиях ухоженного, с завитой бородой, ароматно пахнущего, в легком хитоне, парадных, тонких доспехах, верзилу-декума. Тут же смутился, отпрянул… Он как раз поужинал, от души наелся чеснока и тыквенной каши, выпил горшок пива. Был грязен, весь в пыли… Слезы выступили на глазах.
— Что там? Расскажи?.. Правда, что Мусри казнили?
— Не успели. Мы вовремя вернулись в Вавилон. Однако ухо ему отсекли, это точно.
— Нупта?
— С ней все в порядке. Этот негодяй не смог с ней справиться. Крепись, Рахим, твой брат — скверный человек. Нет ему пощады! Ну, давай я лучше все по порядку. У тебя пиво есть? Чеснок? Я тут захватил кое-что, завтра тебе передадут подарки от Нупты и египтянина, но это завтра, а сейчас рассказывай, как ты здесь? Что нового на границе.
— Нет, приятель, сначала ты расскажи, что там произошло, а то у меня голова кругом идет.
— Ладно. Ну что, организуешь пиво и чеснок или в сухомятку разговор вести?
…После подписания арендного договора, на следующий же день после того, как войско ушло из города, Базия явился к Мусри. Потребовал отчет о проделанной работе. Вел себя грубо, но черты не переходил. Принялся грозить, если раб посмеет воровать, «химичить» с господским добром, он быстро найдет на него управу. Так что пусть Мусри постарается заслужить его, Базии, доверие…
Мусри молча и покорно слушал его, потом ответил, что лучшая награда для него доверие господина, и, по-видимому, он заслужил его. Рахим передал ему участок в аренду, есть и договор. И свидетели… Вполне достойные граждане…
Базия прикусил язык и после того разговора начал частенько захаживать к Нупте, которая жила в нанятом для нее Рахимом доме. Каждый раз заводил речь об одном и том же, что невестке одной с большим хозяйством не справиться, за рабом не уследить, и пусть она даст ему право проверять, как Мусри ведет хозяйство. Дядя Нупты объяснил, что это требование противозаконно — то есть, она может дать такое распоряжение, однако Мусри пошлет Базию куда подальше и будет прав. Жена не имеет права распоряжаться состоянием мужа, как, впрочем, и он ее собственностью. В следующий раз скажи, чтобы деверь обращался к Рахиму в армию. Если он пришлет оттуда доверенность, то и быть по сему.
На некоторое время Базия отстал, но как-то раз, в конце года он явился к Нупте и вновь завел старую песню. Теперь он держался куда увереннее заявил, что этот дурак Рахим впал в немилость, жить ему осталось недолго и для Нупты было бы лучше всего сойтись с Базией, которому в любом случае достанется наследство придурка Подставь спину. Ведь детей у него нет…
