В этот момент тот, что помоложе и позлее, внезапно выхватил меч и бросился на Рахима. Подставь спину едва успел отбить удар. Страж постарше не испытывал никакого желания затевать драку в царских покоях, тем более что он знал Рахима. Хорошо, что сзади подоспели воины декума и быстро обезоружили молодого.
Когда их вели вниз, один из солдат Рахима поинтересовался у начальника.
— Что здесь охранять, если господин в отлучке. Что-то мне не нравится эта прыть.
— Ты полагаешь, мне нравится? — спросил Рахим.
Между тем царь уже прибыл во дворец и, поприветствовав собравшихся на первом дворе, прошел на следующий — парадный — двор, освещаемый светом многочисленных факелов. Встреча была короткой, однако этих нескольких минут, когда писцы-тупшару и писцы-сепиру, братья правителя, высшие чины дворцовой службы выразили поклонами свое уважение к царственности правителя, Рахиму хватило, чтобы известить Иддину, что в покоях Навуходоносора поставлены надежные люди, и что он отправляется к родным, жившим в ту пору в Новом городе, на улице Шамаша-защитника, возле Солнечных ворот. О подозрениях, возникших у него во время обследования внутренних помещений цитадели, промолчал. Что он мог сказать? Что откуда-то тянет свежим воздухом, что факелы развешаны в странном порядке, что в отсутствие царя его покои почему-то было доверено охранять одним и тем же людям? Все это блажь! В бытность свою отборным, он тоже по несколько смен проводил на посту возле спальни господина. Теперь охрана царя — это забота Набузардана, вот пусть он и займется проверкой, кто и зачем перестраивал основание цитадели. Его задача на этом выполнена. Рахим направился в сторону боковых ворот, где располагался его пятидесяток. Большинство его воинов были родом из Вавилона и его окрестностей. Все они крайне устали — все-таки три дня шли без продыха! Никаких дополнительных распоряжения ему не прислали, стало быть, пора и по домам. По крайней мере, так всегда бывало после походов в прежние года. Заждались, наверное, встречи с родными. Однако не тут-то было. Возле самых ворот Подставь спину настиг молоденький отборный, очень похожий на того Рахима, который когда-то попал в армию с негодным к бою луком и десятком много раз использованных разнокалиберных стрел. Он передал приказ — всему пятидесятку спешиться, коней отвести на конюшни и там ждать. Оружие не снимать, спать по очереди, быть готовым выступить в любую минуту. Самого декума срочно требовал царь. Исполнять бегом, повысив голос, закончил отборный. Парень очень волновался и гордился своей миссией.
Ага, решил про себя Рахим, с места в галоп! Тут он заметил, что до сих пор ходит босой, верно, оставил сапоги в прихожей царских покоев. Послать кого-нибудь из своих за сапогами он не решился — носом чуял, что во дворце творится что-то неладное. Нергал их забери, сочтут его солдата за злодея, решившего покуситься на жизнь царя, потом малого не отмажешь! Что было делать? Вслед за посыльным он отправился на парадный двор, при этом изображал бег трусцой.
— Что ты там болтал насчет моих покоев? — Навуходоносор явно впал в гнев, однако глаза смотрели холодно, пронзительно. Очень емкий взгляд!.. Таким в прежние времена обменивался с Рахимом, когда не хотел прилюдно озвучивать свои мысли. Сам он с толпой придворных стоял в холле. Охрана была выставлена у входа и в конце первого марша лестницы.
Рахим упал на колени.
— Господин, я рта не открывал. Караулы проверил, дом обошел, ничего необычного не заметил. Я тут где-то сапоги оставил, когда обходил этажи. Позволь, господин, отыскать обувку. Все-таки в Дамаске куплены, из хорошей кожи, сносу нет.
При этом он изобразил на лице такое простодушие и жалость к утерянным сапогам, что в толпе невольно заулыбались, почувствовали себя свободней. Кто-то даже позволил себе хихикнуть. Царь тоже обмяк, тяжело вздохнул и в сердцах, обращаясь к Набониду и Набузардану, выговорил.
— Что взять с придурка?! — он развел руками. — Ищи сапоги…
Напряжение спало окончательно, средний брат царя Набушумулишир позволил себе рассмеяться.
— Наших доблестных воинов куда больше заботит потеря обувки, чем вражья сила. О встрече с врагом они мечтают, а о потере сапог жалеют. Будь славен, ты, Навуходоносор, слава и гордость Вавилона!
Рахим между тем отыскал свои сапоги за одним из священных быков харубу и принялся в сторонке не спеша натягивать их. При это он незаметно, но очень внимательно оглядывал сопровождавших царя придворных. Расслабился наконец начальник дворцовой стражи — этого молодца Рахиму прежде видеть не доводилось. Вздохнул с облегчением распорядитель дворца… Неожиданно Рахим поймал короткий настойчивый взгляд царя и чуть приметно кивнул.
Царь приказал всем удалиться, оставил возле себя Набонида, Набузардана и Иддину. Когда придворные вышли, подозвал Рахима.
— Что здесь? — тихо спросил царь и кивком головы указал на ведущую наверх лестницу.
— Многое переделали, непонятно для чего. Откуда-то тянет свежим воздухом. Я должен выйти, все должны видеть, что ты отпустил меня господин. Надо проверить одну догадку — сказал Рахим, — пусть через несколько минут Иддину сбросит мне веревку из окна, что возле крепостной стены, и я взберусь вовнутрь.
— Ты можешь толком сказать, что тебя встревожило? — спросил царь.
— Большинство отборных мне не знакомы. Начальник караула посмел обнажить оружие. Здесь, возле твоей спальни, страж тоже не раздумывая выхватил меч… Значит, ему было приказано. Кого он охранял здесь по ночам?
— Что делать?
— Спать нельзя. Выставить усиленные посты вокруг цитадели. Сюда привести еще десяток людей, желательно из моего пятидесятка. Тех, что были со мной в приграничьи… Пусть входят по одному, не привлекая внимания. Разместите их в темных углах. Господин, я даю советы, как подсказывает мне опыт и честь. Немедленно допросить этого отборного, кто постоянно стоял у царской спальни по ночам.
— Набузардан, ты понял? — спросил правитель.
— Но, господин…
— Эти меры кажутся мне разумными, — ответил владыка Вавилона. — Как полагаешь, Набонид?
Секретарь молча кивнул в знак согласия.
— Исполнять! — коротко распорядился правитель.
Рахим вышел во двор и не сдерживая себя громко выругался.
— Ступай на конюшню! Ступай на конюшню!.. Нет, чтобы домой отпустить.
Стоявшие возле входа стражники заулыбались.
Подставь спину вразвалку двинулся вокруг глухой стены, за которой прятались царские апартаменты, свернул за угол, добрался до тупика. Сверху из окна выбросили веревку. Рахим взобрался по ней, отдохнул несколько минут на узком подоконнике. За решеткой смутно угадывались лица Иддину и царя. Рахим шепнул.
— Я взберусь на крепостную стену. Сбросьте мне веревку с башни.
Он перебрался на крепостную стену, подозвал своего человека, стоявшего на часах на стене, и предупредил.
— Шум не поднимать! Приказ, понял? Видал, откуда я поднялся?
