Книга Ямщина, страница 68. Автор книги Михаил Щукин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ямщина»

Cтраница 68

В двенадцать часов, минута в минуту, в зале появился мистер Гарденсен, а при нем — молодой человек невыразительной наружности: маленький, тощий, словно приплюснутый, волосики — рыженькие, щечки — в прыщах. Рядом с Гарденсеном, высоким, дородным, до краев налитым природным здоровьем, молодой человек казался бледной поганкой, нечаянно притулившейся к ядреному грибу-боровику.

Познакомились, пожали друг другу руки, расселись за столом, по одну сторону — Гарденсен с помощником, по другую — Дюжев с Дидигуровым. Первым заговорил Гарденсен и заговорил жестко, напористо, словно топором отрубал каждую фразу. Молодой человек быстро переводил, и его тонкий, без перерывов льющийся голосок напоминал писк надоедливого комара:

— Моя компания известна во всей Европе, это очень серьезная компания, и она вступает в деловые отношения только с теми, кто может доказать свою состоятельность и кто обладает нужными денежными средствами. Русские еще не научились вести свои дела так, как это умеем мы, поэтому, ознакомясь с вашими предложениями, мы можем вступить в нужные отношения и заключить контракт, но поставки начнем лишь после того, как все необходимые средства будут уплачены.

— Ишь ты как! С места в карьер и все по кочкам… — Дидигуров пошоркал под столом подошвами новых штиблет и перебил переводчика: — Ты ему перетолмачь, у нас в Сибири люди степенные и дела ведут раздумчиво, пусть сначала нас послушает…

Молодой человек перевел. Датчанин выслушал, оттопырил нижнюю губу и кивнул головой.

— Так оно лучше, а то как с коня упал… Твое слово, Тихон Трофимыч…

— Мое слово недолгое будет, — Тихон Трофимович кашлянул в кулак, помолчал и вдруг, навалившись грудью на стол, будто лбом хотел достать Гарденсена, сидевшего напротив, напористо спросил: — А ваша компания что — одна-одинешенька на всю Европу?

Датчанин подобрал нижнюю губу. Тихон Трофимович, не дожидаясь ответа, столь же напористо повел дальше:

— А известно ли господину Гарденсену, что скоро здесь чугунку построят? А известно ли ему, что в Барабе лучшие пастбища для скотины, что молоко у наших коровок — слаще не бывает? Мы тут такое дело разведем — маслом телеги мазать станем. А сепараторы эти паршивые, если он упираться будет, мы и в других землях найдем, на нем, слава Богу, свет клином не сошелся. И коли он опоздает, тогда не взыщи, дорожка перекрыта будет.

Выслушав переводчика, Гарденсен помотал головой:

— Мы всему охотно поверим и будем сотрудничать, когда денежные средства полностью окажутся в нашей компании!

— И дались же ему эти деньги! — искренне и негодующе воскликнул Дидигуров, — прямо жить без их не может!

Переводчик не удержался и хихикнул, сморщив гармошкой прыщеватые щечки. Гарденсен недоумевающе посмотрел на него. Переводчик посерьезнел.

— Если вы нам на уступку пойдете и первую партию поставите в рассрочку, — продолжал гнуть свое Тихон Трофимович, — вы здесь первыми будете. А кто первый успел, тому и пенка…

Но Гарденсен был упрям, как ездовой бык. Стоял на своем: сумма контракта должна быть уплачена одноразово и полностью, и лишь после этого начнется поставка сепараторов.

Больше часа бодались. Вспотели. Тихон Трофимович хлопнул широкими ладонями по столешнице и радушно разулыбался, будто внезапно увидел дорогого родственника:

— А давайте-ка, господа хорошие, передохнем малехо и перекусим. На сытый живот и разговор приятней. Попрошу к столу пройти…

Первым поднялся и пошел, не дожидаясь согласия, в соседнюю залу, где был накрыт стол.

Хочешь не хочешь, а за ним следом двинулись и остальные.

В узком коридорчике, отделявшем залы, Дидигуров ухватил переводчика за рукав, спросил:

— Ты, парень, каких кровей будешь? Датских или нашенских?

— Московских…

— Оно и видно — хлипенькой. А при этом господине как?

— Служу в датской компании.

— Ишь ты, служишь, значит… А нам послужить не хочешь?

— Служу тем, кто платит.

— Оно, конешно, конешно, — Дидигуров чихнул, потянул из кармана наглаженный носовой платок, встряхнул им и высморкался, вытер под носом тщательно и, засовывая платок обратно в карман, глянул себе под ноги, ахнул: — Ах ты, да у тебя, парень, никак перстенек с пальчика свалился…

Проворно нагнулся и поднял с мягкой ковровой дорожки большой золотой перстень с изумрудом. Пальчики у переводчика были тоненькие, почти ребячьи, и в толстый обод перстня вошли сразу два — указательный и безымянный. Дидигуров же, проделав это с непостижимой быстротой, отступил на шаг, ручки отвел за спину, спросил, как ни в чем не бывало:

— А зовут-величают как вас?

— Александр Васильевич меня зовут, — переводчик сдернул перстень с пальцев и воровато сунул его в карман, — Александр Васильевич Рагозин…

— Ну, а я Сашей буду звать, мне по-стариковски извинительно. Скажи-ка мне, Саша, у господина датского страсть какая-нибудь имеется — водочку, может, пьет, бабенок любит, али меха собольи глянутся… Не может такого случиться, чтобы у человека страсти азартной не наблюдалось…

— Не пьет, к женскому полу равнодушен, потому как атлет.

— Кто-кто, не понял?

— Атлет, любитель французской борьбы. Даже в цирках выходил бороться и коллекционирует все победы. Для этого специально с собой фотографический аппарат возит, чтобы победы эти увековечивать. У него из таких карточек целый альбом составлен.

— И шибко побеждать любит?

Рагозин развел руками — о чем спрашивать?

— Ой, пойдем, пойдем, а то мы тут с тобой задержались…

И Дидигуров проворно проскользнул из коридорчика в залу.

Стол был накрыт по-царски. Жареный поросенок держал в припухлых губах, облитых жиром, рясную веточку темной, переспелой брусники, каждая ягода — с мужичий ноготь, в фарфоровой посудине, изукрашенной по выпуклым бокам диковинными цветами, дымились пельмени, на длинном подносе возлежал, как живой, крутолобый таймень, золотистые и хрустящие даже от взгляда пироги с разной ягодой высились горками, пыхали жаром стопы блинов, только что скинутых со сковородок, янтарный холодец покоился в глубоких тарелках, а еще — кисель облепиховый, кисель смородинный, кисель черничный, а еще — ядрышки кедровых орехов в сахаре, а еще — батарея винных бутылок разной емкости, а еще…

Рагозин ошарашенно уставился на стол, и остренький кадычок на тонкой шее задергался вверх-вниз, видно, слюну никак не мог проглотить парень. Гарденсен только глазами хлопал. А Тихон Трофимович ласково подталкивал его к столу, приглашая садиться.

Расселись.

И только Тихон Трофимович начал было командовать за столом, желая спросить у гостей, кому что наливать, как Гарденсен вскинул обе руки и быстро заговорил. Рагозин перевел:

— Господин Гарденсен не пьет вина и не может так много кушать неизвестных блюд, он просит подать овсяной каши…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация