— Всех сделали свободными, — поправил Стииг. — Помнится, с месяц назад даже бунт был по этому поводу — люди жаждали отправиться в тот самый Счастливый Край.
— Было дело, — усмехнулся правитель, вспомнив принцессу Мерлью с подбитым глазом. — Но бунтовщиков набралось совсем немного.
— Немного набралось людей, достигших нужного возраста, — вновь мягко поправил старец, — а вот тех, кто с облегчением воспримет возвращение привычных порядков, куда больше.
— Человек никогда не откажется от свободы! — едва не закричал Найл.
— Раб выполняет порученную работу, а взамен получает сытную еду, крышу над головой, — начал спокойно перечислять Стииг, — одежду, постель и уверенность в завтрашнем дне. И все это — без каких бы то ни было усилий с его стороны.
— Он должен безропотно трудиться, — попытался возразить Найл.
— Свободный человек тоже должен трудиться, — улыбнулся старик, — но даже работу ему приходится искать самому. Каково бедолаге, выросшему на всем готовом, оказаться на твоей хваленой свободе?
— Я тебе не верю, Стигмастер, — твердо глядя старику в глаза, заявил правитель города. — Настоящий человек скорее умрет, чем снова станет рабом!
— Да, так и будет, — согласился Стииг.
— Что?
— Те, кто уже не захочет вернуться в рабство, умрут!
— И ты так спокойно про это говоришь?!
— Ты беспокоился о городе? — напомнил старик. — Так вот, с городом ничего не случится. Просто вместо одних хозяев придут другие.
— А как же смертоносцы?
— А что смертоносцы? — поднял брови Стииг.
— Что будет с ними?
— Какая разница? Ты беспокоишься о городе? Так город уцелеет…
— Но они тоже часть города! — Найл резко вскочил, отодвинул мороженое и заходил вдоль стены.
— Ки-ис, кис-кис, — позвал старик, и непонятно откуда взявшийся котенок принялся тереться об его ногу. Стииг поднял малыша, посадил на колени, почесал за ушком. Котенок заурчал.
— Мороженое растает, — ненавязчиво напомнил Стигмастер.
— Угу, — угрюмо буркнул правитель, однако за стол вернулся.
— Нравится? — показал Стииг на котенка.
— Угу, — кивнул Найл.
— Так вот, за год у такой красивой кошечки рождается от шести до двенадцати котят. Все очаровательные, и каждого жалко. Некоторые люди все равно их топили, и это, конечно, жестоко. Но в большинстве случаев очаровательных малышей оставляли жить. А еще через год у каждого из двенадцати рождались свои двенадцать, а у тех свои… В конце концов настает день, когда при всем желании невозможно пожалеть и приласкать каждого…
— При чем тут котята?
— Природа жестока, Найл. И как бы мы ни стремились сделать счастливыми всех, она все равно добьется своего.
— Чего?
— Города и государства, племена и цивилизации — все это живые организмы, только куда более крупные и сложные. И выживают они по тем же законам. — Стииг улыбнулся. — Ведь на коленях только одно место.
— Понимаю. — Правитель отодвинул опустевшую вазочку. — Выживает сильнейший. Естественный отбор. А то, что пришельцы культивируют жестокость, тебя не касается?
— Доброта — это удел сильных. А новорожденные цивилизации нашей планеты еще слишком молоды и слабы. Отсюда и жестокость.
— Но смертоносцы…
— Твои хваленые смертоносцы за последние пятьсот лет не дали умереть своей смертью ни одному человеку! — повысил голос Стигмастер. — Просто они предпочитали убивать скрытно.
— Интересно получается. — Найл поднялся и отошел к окну. — Пока смертоносцы были в силе, они нравились всем. Стоило им потерпеть поражение, как от них сразу отвернулись и жуки, и ты, да и мне, похоже, положено отвернуться.
— Так это нормально, — утешил Стииг, — так происходит всегда. Это называется предательством.
Найл отодвинул занавеску. В небольшом дворике с клумбой посредине бегали друг за другом девочки в коротких платьицах с рюшечками. Сквозь двойные стекла доносился звонкий смех.
— Формулирую вопрос, — резко повернулся правитель к старику. — Как сохранить цивилизацию смертоносцев в нынешнем состоянии?
— Истории известно много вариантов сохранения самобытности государства после военного разгрома. Самый распространенный — это нежелание победителей что-либо менять. Римская империя, например, требовала чисто номинального подчинения и выплаты дани, а дальше — живите как хотите. Британская империя даже пыталась развивать порабощенные народы до своего уровня. Но в данном случае этого не получится. Ты сам говорил, что пришельцы намерены здесь поселиться. Значит, переделают все по-своему. Более эффективно действовал Китай. Всех своих поработителей он просто ассимилировал, сам ничуть не изменяясь. Но вашему городу далеко до размеров Китая. Наиболее сложный путь прошел Израиль. Он сам рассеялся среди победителей, подспудно накапливая силы, и возродился спустя почти две тысячи лет. Только боюсь, захватчиков слишком мало, чтобы все вы незаметно среди них растворились. Вот, пожалуй, и все. Национально-освободительные движения перечислять не буду. Они добивались свободы, но отнюдь не сохраняли самобытности.
— Что же делать?
— Не знаю, Найл, не знаю. Мое дело сохранять и использовать готовые решения, а не изобретать новые. Я компьютер, а не человек.
* * *
Первым человеком, которого увидел Найл по возвращении домой, оказалась принцесса Мерлью. Ее ладную фигурку плотно облегало короткое голубое платье, талию охватывал наборный бирюзовый пояс, в ушах поблескивали оправленные в золото сапфиры, а собранные на затылке волосы удерживала продернутая сквозь них лазоревая нить. Сердце правителя дрогнуло, однако он взял себя в руки и бросил на властолюбивую гостью суровый взгляд:
— С чем пожаловала, Мерлью? Уж не хочешь ли и меня отправить на работы в поля?
— А ты знаешь, какой вкусный суп получается из свеклы? — Принцесса кинула на правителя хитрый взгляд. — Могу угостить, если соизволишь завтра заглянуть ко мне на обед.
— Ну да. А ты тем временем отправишь моих стражниц куда-нибудь за тридевять земель.
— Вранье! — вскинулась принцесса. — Никого я никуда не отправляла.
— Не успела.
— Передумала!
— Вот как? — демонстративно удивился правитель города. — Ты до сих пор не решила, куда спровадить мою личную охрану?
— Перестань дуться, Найл. — Девушка взяла его за руку. — Ты пропадал пятнадцать дней! Что мне оставалось делать?
— Может быть, не торопиться хоронить?
— Да никто тебя хоронить и не собирался! — Принцесса с силой отбросила его ладонь и обиженно отвернулась. Кинула через плечо: — А городом пусть советник Бродус занимается, да?
