— Да.
— Господь благословит тебя, моя дражайшая Лили! — воскликнул он со страстью и прижал ее пальцы к губам. — Отныне ты моя, и только моя, покуда смерть не разлучит нас!
Спустя некоторое время мистер Сеймур продолжил обычным сдержанным тоном:
— Обстоятельства, мисс Харт, о коих я не могу вам поведать, требуют, чтобы обряд венчания был совершен в строжайшей тайне. Вы согласны?
— Согласна, — пролепетала она, слишком взволнованная его предложением, чтобы думать о пустяках.
— Завтра, в этот час, ждите меня здесь, — сказал мистер Сеймур, и, пылко обнявшись на прощание, влюбленные расстались.
Возможно, решение мисс Харт покажется читателю опрометчивым, но вспомните, что она любила мистера Сеймура больше жизни, что, кроме него, у Лили не осталось в целом свете ни единой родной души, и не забывайте, она была наивной и неопытной барышней девятнадцати лет.
Весь следующий день Лили колдовала над свадебным нарядом, а когда настал вечер, облачилась в платье темного шелка, украшенное скромной розовой лентой, которое превосходно оттеняло ее бледную кожу. Лента того же цвета поддерживала тяжелую корону из кос, которые, если бы Лили их распустила, свисали бы ниже пояса. Она была необыкновенно хороша в своем скромном наряде; оживление разожгло румянец на щеках, вернуло блеск очам. Завернувшись в темный плащ, Лили снова пустилась в путь по Эбор-террас, и среди сотен пешеходов ее походка была самой твердой и упругой.
Когда она вошла в ворота кладбища, на небе, как и минувшим вечером, проступил серп луны. Пронизывающий ветер раскачивал ветви кипарисов, которые суровыми великанами возвышались на фоне закатного неба, а последние звуки вечерней службы затихали в стенах собора. Все в этом месте настраивало на печальный и торжественный лад, но сердце Лили пело, и, полная радостных предвкушений, она устремилась к родной могиле. При виде высокой фигуры, маячившей впереди, в груди екнуло, но, подойдя ближе, Лили поняла, что перед ней не ее возлюбленный, а незнакомый мужчина в военном мундире. Он прогуливался туда-сюда, мурлыча развеселый марш, а шпага и пряжка на поясе вспыхивали в лунном свете. В смятении Лили хотела было повернуть назад, но военный поднял голову и воскликнул:
— Это вы, мисс Харт?
И сей же час Лили узнала чарующий бархатный голос полковника Персиваля, равно как и стройную фигуру, и благородную красоту черт. Она всегда восхищалась учтивостью и статью полковника, но к восхищению примешивалась робость: ее смущала надменная властность, которая проскальзывала в манерах и взгляде упрямых темных глаз. Его обращение с нею и матушкой всегда было выше похвал, но покровительственный тон, которого полковник придерживался, внушал Лили благоговейный ужас. Посему отвечала она застенчиво и с опаской.
— Не бойтесь, прекрасная Лили, — ободряюще промолвил полковник Персиваль. — Я здесь от имени мистера Сеймура. Его задержало дело, не терпящее отлагательств. Отсутствие моего друга спровоцировало бы вопросы, а возможно, расследование, и могло поставить под угрозу счастье всей его жизни в миг, когда оно как никогда близко к осуществлению. Надеюсь, вы не станете возражать, если я ненадолго займу его место?
Лили слишком далеко зашла, чтобы отступать. Ей пришлось позволить беспечному юному военному сопровождать себя. Она показала, что готова следовать за ним, полковник пронзительно свистнул, и к воротам кладбища подкатила роскошная коляска. Спутник помог Лили забраться внутрь, уселся рядом и велел кучеру трогать. Коляска понеслась с быстротой молнии.
Окна были зашторены, поэтому Лили не знала, куда они едут, но спустя час быстрой езды коляска резко остановилась, и полковник подал ей руку. Выйдя из коляски, девушка обнаружила себя у колоннады обширного парка. Лакей открыл ворота, и полковник повел Лили по широкой аллее, пока перед ними не показался роскошный дом, скорее, дворец с мраморными колоннами и башнями, сиявшими в прозрачном лунном свете. Свернув в сторону, ее проводник открыл дверцу в высокой стене, которой был окружен парк, и они вошли в сад. Пройдя по длинному проходу между густой зеленью, миновав клумбы, где под тяжестью капель росы цветы склонили головки к земле, они достигли часовни или молельни, скрытой от глаз в непролазных зарослях пахучего кустарника.
— Итак, милая Лили, — шепнул ей полковник, ведя девушку по гулкому проходу между скамьями, — позвольте мне считать поручение моего друга исполненным и передать вас в руки более достойные.
— Поистине никто не справился бы с ним лучше, — произнес голос мистера Сеймура, выступившего из угла. — Благодарю, Адриан, но не спешите уходить, вы должны стать свидетелем того, как нас соединят нерушимые узы.
Полковник согласился, и втроем они прошли к алтарю, где их ждал священник весьма почтенного и грозного вида, облаченный в парадную сутану. Спустя четверть часа Лили Харт стала миссис Сеймур и принесла мужу свои обеты.
По окончании церемонии полковник Персиваль пожал другу руку, пожелал ему счастья и, почтительно отдав честь новобрачной, удалился.
— А теперь, когда вы стали моей по праву, дорогая Лили, — произнес мистер Сеймур, повернувшись к жене, — мы немедленно оставляем Витрополь, если вы не слишком устали.
Лили заверила мужа, что совсем не устала, и они вернулись той же дорогой к воротам парка, где их ждала коляска.
Ехали всю ночь. Как только забрезжил рассвет, мистер Сеймур отдернул занавеску и позволил жене выглянуть наружу. Глазам Лили предстал восхитительный пейзаж. Высокие раскидистые деревья оживляли простор изумрудно-зеленых лугов, омываемых полноводной рекой. На берегу, купаясь в розовых рассветных лучах, стояла изысканная маленькая вилла. Ее окружали зеленые лужайки, сады и рощица молодых вязов. Роса дождем осыпалась с их ветвей на лианы и плетистые розы, что вились вдоль стволов.
— Прелестное место! — воскликнула Лили. — Как бы я хотела здесь жить!
— Ваше желание исполнилось, любовь моя, — отвечал муж, — ибо это и есть ваше жилище.
Три года прожила Лили в этом мирном райском уголке. Они с мужем души не чаяли друг в друге и были счастливы, как только могут быть счастливы смертные мужчина и женщина. Не зная нужды ни в чем, подарив жизнь крепкому и очаровательному малышу, обожаемая мужем, чей мягкий философский нрав, равно как и глубокая, нежная привязанность к жене не претерпели изменений с годами, Лили пребывала на седьмом небе от счастья. Впрочем, кое-что нарушало безмятежность: тайна ее поспешного брака оставалась неразгаданной. Лили по-прежнему не ведала, кто ее муж, и ничего не знала о его семье, а сам он никогда не упоминал о родных. Мистер Сеймур тщательно оберегал жену от внешнего мира, не позволяя Лили наведываться в Витрополь или принимать на вилле «Под вязами» гостей, за исключением полковника Персиваля. Сам же он проводил с женой не более четверти года — важные дела требовали его присутствия в столице. Нельзя не признать, впрочем, что краткость визитов лишь придавала им прелесть, однако Лили часто сетовала, что слишком редко видит того, кто так ей дорог.
