Книга Эмма Браун, страница 33. Автор книги Шарлотта Бронте

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Эмма Браун»

Cтраница 33

Он самостоятельно составил меню, скопировав его из раздела светской хроники. Для человека, которому каждый день на ужин подают только баранину, хлеб с маслом и чай, это было значительным событием. В начале ужина планировалось подавать бульон и камбалу под соусом из омаров. Затем следовали пирожки с мясом, баранина с артишоками и, наконец, десерт из карамели со взбитыми сливками. И в дополнение к этому – виноград, грецкие орехи и груши. Мистер Челфонт был в восторге от своего меню, но в еще больший восторг его приводил список приглашенных на ужин особ. Ему удалось заманить в гости адвоката, члена городского совета, владельца одной фабрики, какого-то священника и одного дальнего родственника, герцога. Все эти господа со своими супругами и составили нам компанию за столом.

На этот вечер мы наняли повара и лакея. Моя же собственная прислуга, состоящая из одной горничной, искренне удивлялась количеству еды, которой уважаемые люди нашего города собирались наполнить свои желудки. Я же опасалась, что некоторым из наших гостей это пиршество может показаться не столь уж обильным. Но несмотря ни на что, все выражали восторг по поводу ужина, а также по поводу нашего жилища и далее меня. Отдав должное гостеприимству хозяев дома, общество перешло к обсуждению тем, которые, по всей вероятности, принято было обсуждать в кругу таких уважаемых людей. Миссис Вейнрайт, жена владельца фабрики, позволила себе сделать несколько замечаний по поводу поношенного костюма молоденького викария. Она выразила надежду на то, что он будет лучше одеваться, когда женится. И тут в разговор вступила миссис Харгрейв, жена приходского священника. Она сказала, что у него есть сестра и это ее обязанность – следить за его гардеробом.

– О да, ведь он же священник, – согласился мистер Харгрейв.

– Дело не в этом. Просто она женщина, а он мужчина, – возмутилась миссис Харгрейв. – Женщина не должна позволять брату надевать поношенное белье. И никакая уважающая себя женщина не позволит брату заниматься женской работой.

Тут некоторые из гостей тоже высказали свое мнение по поводу того, чем следует заниматься женщине. Мистер Рюбен Гринвуд, адвокат, поведал ужасные новости о том, что есть женщины, которые хотят овладеть профессией юриста.

Я сказала, что не вижу в этом ничего предосудительного, если, конечно, у них есть способности к юриспруденции и они обладают достаточными средствами для того, чтобы изучать право. Однако впоследствии они могут претендовать на должности, которые могли бы занять мужчины, имеющие семьи.

– Совершенно верно, – сказала миссис Вейнрайт. – Подобное потворство своим капризам обычно характерно для одиноких женщин, которым нечем заняться, кроме самих себя.

– Да, но одинокие женщины тоже должны иметь возможность зарабатывать себе на жизнь, – возразила я. – Должности, которые сейчас для них доступны, приносят такой скудный доход, что они едва могут сводить концы с концами.

– Мужчина – добытчик, женщина – хранительница домашнего очага. Оружие мужчины – меч, оружие женщины – швейная игла, а все остальное от лукавого, – с пафосом процитировал мистер Харгрейв и, смущаясь, добавил, что эти мудрые слова принадлежат не ему, а известному поэту – лорду Теннисону.

И этим раз и навсегда эти уважаемые люди определили место женщины в обществе. Однако моя ближайшая соседка, миссис Шофилд, тут же призналась, что она много путешествовала и ей довелось побывать в лучших дома Европы. Ее рассказ состоял из длинного списка стран и их столиц. Она трещала без умолку, но мне нравилось ее общество. И тут она вдруг упомянула Хеппен Хис. Я промолчала, но чуткое ухо мистера Челфонта уловило знакомое название. Еще бы, это же место прежней, весьма престижной работы его жены, и он не смог сдержаться, чтобы не упомянуть об этом.

– Хеппен Хис? Бель там жила, – сказал он.

Рассказчица была явно заинтригована, но ни о чем не стала расспрашивать и только удивленно вскинула брови.

– Значит, вы знакомы со старшим сыном этого семейства? – спросила она.

Бесполезно закрывать перед любовью двери дома, если она уже поселилась в нем. Упоминание о Финче привело меня в полное замешательство. Я не могла говорить и просто кивнула в ответ.

– И вы, наверное, знаете последние новости о нем? – спросила миссис Шофилд. Не знаю, что в этот момент выражало мое лицо, но она продолжала с интересом на меня смотреть.

– Нет. Расскажите, пожалуйста, – сказала я как можно спокойнее, хотя мои нервы были взвинчены до предела.

Мне казалось, что моя собеседница говорила очень медленно, и мне хотелось взять и встряхнуть ее.

– Все это так ужасно, – сказала она и отвернулась, как будто больше не могла выдерживать мой пристальный взгляд. – Лихорадка. Вся семья просто обезумела от горя.

– Что? Он болен? – прошептала я.

– Моя дорогая миссис Челфонт, его больше нет с нами, – сказала любительница путешествий.

Теперь она смотрела прямо на меня. Я почувствовала, что все взоры обращены ко мне. Как можно реагировать на известие о смерти? Что сказать, когда в тот момент, когда твоя страдающая душа лишилась последней надежды, на тебя смотрит множество горящих любопытством глаз в предвкушении драматической развязки? Разве что какую-нибудь банальность.

– В какой части света он умер? – спросила я.

– Конечно же в Англии, – ответила миссис Шофилд. Ее явно разочаровала моя реакция.

Как долго он находился в Англии? Я была замужем немногим более года и уже достигла, как я считала, довольно зрелого возраста. Мне было восемнадцать лет. Смирение и покорность, выработанные за это время, теперь казались мне обычным самоуспокоением. Если бы я по-настоящему любила его, то прошла бы через огонь и воду для того, чтобы найти его, и моя любовь спасла бы ему жизнь.

Я просидела до самого конца этого званого ужина, наблюдая за переменами блюд, потом простилась с нашими гостями, затем еще полчаса терпеливо выслушивала радостные вопли Альберта по поводу того, что наш обман удался на славу.

– Ты демонстрировала такую аристократическую скуку, – торжествующе воскликнул он, – что они поверили тому, что ты привыкла к более изысканному обществу. Да так оно и есть. Достаточно вспомнить Хеппен Хис. – Он схватил меня за талию и начал радостно вальсировать со мной по комнате. Мне показалось, что прошла целая вечность до того счастливого момента, когда я наконец осталась одна. Той ночью я не ложилась спать. Я дождалась, когда в темноте раздался громкий храп Альберта, и предалась своему горю. Когда же наступило утро, я почувствовала себя вконец обессиленной. Я была такой бледной, что Альберт, посмотрев на меня, пришел к выводу, что я склонна к умственному перенапряжению. Он попросил меня беречь себя и выразил надежду на то, что я смогу продемонстрировать свои изысканные манеры дамам, с которыми мне еще предстоит познакомиться.

В то утро я достала морские раковины, которые собирала в Барлингтоне. Потом долго выкладывала из них узоры. Закончив свою работу, я приклеила все это к деревянной картинной раме. Затем я подумала о том, что могла бы поместить в эту рамку какую-нибудь дорогую моему сердцу безделицу. У меня не было ни портрета матери, ни портрета Финча, поэтому я решила, что у меня должен быть портрет человека, которого я потеряла навсегда. Сидя возле того самого зеркала, возле которого я провела бессонную ночь, я нарисовала свой собственный портрет. Тем самым я сказала последнее прости своей юности. Полужена, полуневеста, эта девочка исчезла навсегда. Она уступила место замужней женщине.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация