Эмма хотела сказать, что она еще ребенок, но вокруг было столько детей, многие из которых были даже намного младше ее. Правда, они выглядели не по-детски озабоченными, потому что вся их жизнь была подчинена единственной цели – заработать несколько пенсов, чтобы не умереть с голоду и прожить на этом свете еще один день. И тут одна девочка, поставив на землю клетку, где сидели такие же маленькие грязные птенцы, как и она сама, стремительно, словно кошка, рванулась вперед, схватила лежавшее на мостовой яблоко и моментально исчезла. Эмма увидела, как на мостовую выбросили пищевые отходы, и так, чтобы никто не заметил, подобрала несколько грязных фруктов и принялась с жадностью их есть. Вдруг ее схватило какое-то страшное существо. Это была женщина. Ее руки были огромными и мускулистыми, как у мужчины, а грязное лицо все в синяках ссадинах. Издав крик ужаса, Эмма вырвалась из ее цепких рук и пустилась наутек. Она мчалась по улице, которая находилась слева от нее, так как здесь было меньше всего покупателей и торговцев за прилавками с товарами. Пробежав несколько кварталов, она очутилась на длинной и широкой аллее, соединявшей две улицы с помпезными названиями Краун-стрит и Касл-стрит. Несмотря на такие звучные названия, улицы были мрачными и грязными. В конце этих улиц находились старые полуразрушенные дома, сдававшиеся внаем. Она еще не видела таких больших улиц и с интересом осматривалась вокруг. Она так устала, что едва передвигала ноги. Ей казалось, что она бредит. Эмме чудились какие-то звуки, казалось, что ее преследует какая-то тень. Все это было ей до боли знакомо – такое уже происходило в ее жизни. «Все так же, как раньше», – с ужасом подумала она. У нее вдруг все поплыло перед глазами.
– Пожалуйста, помогите мне, – с мольбой прошептала она, обращаясь к прохожему. Но он даже не посмотрел в ее сторону, как будто бы она была невидимой. Мимо проходили люди, спешившие куда-то по своим делам. Должен же хоть кто-нибудь из них проявить к ней сострадание. – Помогите мне, – произнесла она сквозь слезы.
Никто так и не откликнулся на ее отчаянный призыв, но вскоре к ней подошла девочка лет четырнадцати. На ней была заплатанная шаль, накинутая поверх каких-то лохмотьев. Она ударила Эмму по лицу.
– За что? – удивленно спросила та, коснувшись своей щеки.
– Эти улицы не для тебя, а для нищих и бездомных.
Эмма горько заплакала:
У меня сегодня во рту даже маковой росинки не было, да и вчера я тоже почти ничего не ела.
Если ты хочешь есть, то продай свое красивое пальто и шляпку.
Но у меня нет другой одежды, – сказала Эмма. – Что же я тогда надену? Мне даже сейчас холодно.
Нацепишь на себя такие же лохмотья, как и все остальные попрошайки, – рассердившись, сказала девочка. Казалось, ее злило нарядное одеяние Эммы, как будто им та позорила представителей этой достойной профессии.
На одном из домов Эмма увидела вывеску «Галантерейные товары» и, с тоской вспомнив о мыле и теплой воде, пошла в сторону Оранж-стрит. Тут в одном из домов находилась общественная баня. Но за то, чтобы помыться, нужно было заплатить один пенс, а у нее в карманах было совершенно пусто. Она пошла дальше и оказалась на огромной площади с двумя фонтанами. Вся Трафальгарская площадь была усеяна нищими и попрошайками, казалось, что кто-то взял и вытряхнул их сюда, как картофель из пыльного мешка. Ей так захотелось освежиться, что она прошла сквозь эту толпу прямо к фонтану, но кто-то вдруг сказал ей, что в фонтане грязная вода.
Незаметно наступила ночь, положив конец этому длинному и безрадостному дню. Она все еще надеялась на то, что ей удастся отдохнуть, ведь на улице стало еще холоднее, да и бродить среди ночи по городу было страшно. Эмма уселась на ступеньки лестницы, находившейся рядом с площадью, как вдруг на нее налетело какое-то дикое существо, от которого разило винными парами, и схватило ее за волосы. – Давай сюда свои деньги, или я перережу тебе горло, – свирепо зашипело оно прямо ей на ухо.
– У меня нет денег, – задыхаясь от страха, сказала Эмма.
Его страшные глаза с удивлением посмотрели на нее. В ее же глазах он увидел только унижение и боль. Все еще держа ее за волосы, он швырнул девочку на землю.
– Не стану пачкать о тебя свой нож. Ты просто ничтожное существо. Нечистый приберет тебя к себе, – пробормотал он.
Она пробралась в церковь. Это было огромное здание, увенчанное острым шпилем. Но когда она села на церковную скамью, к ней подошел привратник и сказал, что он должен на ночь закрыть церковь. Лишившись последней надежды, она бесцельно бродила по городу и вдруг, к своему удивлению, оказалась на большой и красивой улице. «Здесь наверняка живут хорошие люди, и они сжалятся надо мной, – решила Эмма. – Я постучу в какой-нибудь дом и попрошу о помощи». Она так и сделала. Все закончилось тем, что какой-то злой лакей прогнал ее, угрожая метлой.
Уличные фонари освещали все это великолепие, в то время как бедные бездомные люди продолжали слоняться по городу в поисках приюта. Эмма же окончательно разуверилась в людской доброте. К ней подошла молодая женщина, одетая в лохмотья. К своей груди она прижимала ребенка.
– Где обычно ночуют такие бедняки, как вы? – спросила у нее Эмма.
– Возле реки, мисс, – прошептала девушка.
Несчастной девочке пришлось еще долго идти, пока она не оказалась возле огромного моста. В лунном свете белели паруса кораблей, а на ступеньках лестницы, ведущей к реке, свернувшись калачиком, спали нищие и бездомные люди. Она села на ступеньки, выбрав место подальше от них, и обхватила себя руками, чтобы согреться. И только тут Эмма окончательно поняла, в каком ужасном положении оказалась. Без денег она не сможет вернуться туда, откуда приехала. Она не сможет ни помыться, ни найти себе пропитание. Она даже не имеет возможности купить листок бумаги и марку для того, чтобы написать тем, кто смог бы ей помочь. Она не сможет выжить в этом жутком холоде и умрет, как и предсказывал ей тот ужасный человек, который напал на нее. Она просто исчезнет, как в лучах солнечного света исчезает предрассветный туман. Сначала исчезло ее прошлое, потом ее опекун, затем исчезла ее одежда, ее деньги и вот настала очередь исчезнуть и ей самой. Кто она такая, кем была раньше и что совершила, уже не имеет никакого значения. Она слышала, что умирать от холода не так уж и страшно. Несколько раз ей казалось, что она уже умирает, но каждый раз тревожные мысли отгоняли от нее эту приятную смерть. Первой ей в голову пришла мысль о том, что смертью она не сможет искупить своего греха, – ей все равно предстоит предстать перед судом Божьим. «Господи, прости мне мои прегрешения, – шептала она. – Убереги и сохрани тех, кто был добр ко мне». Теперь ей казалось, что она уже почти не чувствует холода. Возле реки воздух был влажным и морозным, и края ее шляпы покрылись толстым слоем инея, но она этого даже не заметила.
Ее разбудил грубый голос, кричавший ей что-то на ухо.
– Я твоя мать! – произнес этот голос.
Сначала она до смерти испугалась, но потом постепенно пришла в себя. «Мама! Не может быть», – подумала она. С трудом подняв голову, она увидела какое-то существо, от которого исходила сильная вонь. Это существо уселось прямо рядом с ней. Внимательно осмотрев эту странную и грубую женщину, она немного успокоилась, но в то же время ей было грустно оттого, что ее обманули.
