— Это для вас она принцесса, а для меня — подруга, которая прекрасно понимает меня. Доказательство тому — то, что вы здесь.
— О Бог мой, Камилла, — Лесдигьер взял ее ладони и поднес их к губам, — так значит, вы хотели меня видеть?
— Да, шевалье, — произнесла баронесса, надув губки. — И это вынудило меня пойти на крайние меры, Франсуа, в то время как вы могли избавить меня от такого дерзкого шага.
Она не делала попыток освободиться из плена, и, по-прежнему держа ее ладони в своих, Лесдигьер опустился на колени.
— Камилла, поверьте, я так страстно мечтал все это время встретиться с вами вновь… Всему виной служба, и при встрече герцогиня сама скажет вам об этом. Вы же знаете, я — ее охранник, а поскольку она беспрерывно совершает всевозможные поездки и наносит визиты, мне приходится сопровождать ее. А когда она, наконец, возвращается домой, меня требует к себе маршал де Монморанси, ее супруг, и я превращаюсь в верного оруженосца… Камилла, но с мыслями о вас, что вы, быть может, ждете меня здесь одна, в пустой холодной комнате, терзаясь муками ревности и любви… А предмет ваших подозрений в это время стоит на часах в приемной короля и ждет, когда королевский Совет наконец закончится, и его господин освободится.
— Франсуа, мы с вами еще так мало знакомы, а вы уже о любви… — опустив глаза, произнесла Камилла.
— Но, Камилла, разве не любовь заставила меня лететь к вам на крыльях, едва я получил свободу от своих оков? И разве не любовь двигала вашей рукой, когда вы писали письмо?
— Ах, Франсуа, — вздохнула баронесса, слегка покраснев, — неужели же вы за столько времени не могли пожертвовать даже минутой, чтобы навестить меня?
— За минуту не добраться до вашего дома, мадам.
— Ах, шевалье, вы несносны! — нахмурилась Камилла.
— Свободным от работы я бываю только по ночам, госпожа баронесса, но, как вы понимаете, не могу позволить себе дерзости беспокоить вас в такое время.
— И совершенно напрасно, друг мой… Я засыпаю, как правило, поздно: лишь, когда монастырские часы пробьют дважды.
— О мадам, — обезоруживающе улыбнулся Лесдигьер, — однако какой же от меня будет толк на службе, если я не стану спать еще и по ночам? Не успеешь оглянуться — прогонят.
— Не беда, подыщете другую. Устроитесь, например, к герцогу Неверскому. А может, и к самому де Гизу…
— Не забывайте, Камилла, что я — протестант.
— Ах, да, простите. Я и впрямь запамятовала… Но позвольте, друг мой, маршал Монморанси, насколько мне известно, тоже католик!
— Мой господин — совсем другое дело, мадам, — убежденно проговорил юноша. — Уверен, что он не способен на те поступки, которые позволяет себе де Гиз.
— Вы имеете в виду что-то конкретное?
— Ну, например, маршал Монморанси вряд ли поднимет руку на беззащитных крестьян. Скорее всего, он просто изначально не допустит массовых волнений в своих владениях.
— О каких крестьянах вы говорите, Франсуа?
— А разве вы не слышали? Герцог де Гиз уже с месяц как усмиряет взбунтовавшихся подданных на востоке Франции.
— Где именно?
— В Шампани. На границе с Лотарингией.
— Вот как… — баронесса на мгновение задумалась. — И что же… известно ли вам, как скоро он… вернется? — в ее голосе прозвучали нотки неприкрытого интереса.
Не уловив в настроении возлюбленной очевидной перемены, Лесдигьер непринужденно ответил:
— Гонец доставил моему господину сообщение, что Гиз уже собирается возвращаться. А вас его приезд волнует, Камилла? — игриво осведомился он.
— Лотарингия… Лотарингия… — машинально повторила баронесса, задумчиво теребя веер и не расслышав вопроса собеседника. Но вдруг резко вскинула голову и повернулась к нему: — А вы случайно не знаете, какой дорогой вернется герцог?
— В разговоре с графиней де Сен-Поль моя госпожа предположила, что он въедет в Париж через Сент-Антуанские ворота.
— Значит, дорога Сент-Антуанская, — медленно проговорила баронесса, поднимаясь.
Лесдигьер последовал ее примеру и теперь стоял, наблюдая за принявшейся возбужденно ходить по комнате возлюбленной ничего не понимающими глазами.
— Что вас так встревожило, Камилла? — осведомился он нерешительно.
— Известно ли вам, Франсуа, где находится Васси? — внезапно остановилась перед ним женщина.
— Примерно. Кажется, это небольшой городок в сорока лье от Парижа. Герцогиня Диана упоминала о нем в сегодняшнем разговоре с графиней Сен-Поль, — пояснил он.
— Так вот знайте: Васси расположен как раз на Сент-Антуанской дороге, ведущей из Лотарингии в Париж! — веер вдруг жалобно хрустнул и выпал из ее рук на ковер.
Подняв надломленную вещицу, Лесдигьер недоуменно спросил:
— И что с того?
Баронесса, пристально посмотрев на обескураженного протестанта, решительно потянула его за рукав, увлекая опять к дивану. Жестом предложила присесть, опустилась рядом и, по-прежнему не сводя с него глаз, торопливо заговорила:
— Франсуа, я не имею права об этом говорить, дабы не предать свою веру, но вам все же скажу…
— Да что случилось, Камилла? В чем дело?..
— Не перебивайте… Для начала предлагаю вам не строить никаких иллюзий относительно продолжения наших отношений. Несмотря на то, что вы, я знаю, любите меня, и я, признаться, питаю к вам те же чувства.
— О Камилла! — только и смог выговорить Лесдигьер, припав жадным поцелуем к ее руке.
— Я говорю вам об этом, — продолжала она, — зная, что вы снова исчезнете, чтобы исполнить свой долг перед членами вашей партии. Мы теперь опять долго не увидимся, а может быть… не увидимся никогда. Но я должна вам все рассказать, ибо не прощу себе потом своего молчания. Не простите и вы меня.
— О Бог мой, Камилла, ваши загадки меня просто пугают. Да скажите наконец, в чем дело!
— Слушайте внимательно, Франсуа. В местечке Васси, что на Сент-Антуанской дороге, по которой обратно проедет Гиз со своим войском, состоится большое открытое собрание гугенотов вместе с их вождями и пасторами. Если Гиз обнаружит их, он непременно нападет и перебьет всех до единого. Нужно помешать этому, иначе быть беде. Это избиение может стать началом войны! Вы понимаете меня?
Лесдигьер молчал. Ему вдруг со всей очевидностью стал ясен смысл трагического момента, о котором говорила баронесса. Его сердце охватило тревожное предчувствие. Он нахмурился:
— Откуда вам об этом известно?
— От одной дамы, живущей на Сен-Жан-де-Бове, тоже католички. Ей удалось подслушать разговор своего дяди, гугенота, толковавшего об этом со своими собратьями.
— Что же, по-вашему, следует предпринять?
— Воспрепятствовать этому столкновению.
