— Что вы не принц, а король! Вам давно уже надлежит выйти из-под опеки королевы-матери и отдавать свои собственные приказы, ни от кого не зависящие. Пусть этот приказ будет вашим первым. Надо же когда-нибудь начинать? Франция должна узнать своего короля, и чем скорее, тем лучше.
Карл задумался, опустив глаза и теребя пуговицы своего золотистого камзола.
— Право, я даже не знаю, герцог… все это для меня неожиданно…
— Решайтесь, сир: сейчас или никогда! — продолжал наступать маршал. — Пусть все узнают, что такое воля короля! К тому же вас побуждают к этому отнюдь не изменнические настроения, а благие намерения, направленные к борьбе за мир и против насилия над вашей же родственницей и кузеном, над слабыми и обездоленными.
А и в самом деле, король он или нет? Никто и никогда не спрашивал его мнения. Справедливо ли это? И не пора ли, чтобы уже начали говорить «его величество» вместо «ее величество»? До совершеннолетия уже недолго, но почему бы не заставить говорить о себе уже сейчас?
— Черт возьми, — Карл внезапно оживился, — а ведь вы правы, герцог! До каких же пор моя матушка будет командовать вместо меня? Король я или нет, тысяча чертей!
— Вы наш добрый, справедливый и единственный король, Ваше Величество, и мы все — ваши верные слуги, — с поклоном ответил Монморанси.
Карл высоко поднял голову и выпятил грудь:
— Сделаем так, как вы предлагаете, герцог! Пусть матушка призадумается. Пора показать ей, кто настоящий король в нашем государстве. Идемте, сударь. Я не хочу, чтобы убивали королеву Наваррскую, а тем более моего беарнского братца. Вы говорите, она сейчас в своих покоях?
— Да, под охраной Лесдигьера и своих шести дворян.
— Отлично, тогда идемте. За себя не бойтесь; матушке я скажу, что такова была моя воля, а вы тут ни при чем.
— Постойте, сир, надо забрать с собой Генриха Наваррского.
— Ах, да. Тогда идемте к покоям королевских детей, он наверняка там. И, как всегда, они с сестричкой Марго и двумя братцами играют в жмурки или во всадников.
Это действительно оказалось так, и королю не без усилий удалось уговорить маленького принца отправиться вместе с ним к матери.
Но, узнав от матери о причине ее спешного отъезда, мальчик нахмурился, сжал кулачки и проговорил:
— Почему ты должна ехать одна, без меня?
— Потому что так хочет твой отец, и я ничего не могу с этим поделать; он здесь властелин, и его приказы выполняются беспрекословно.
— Но я не хочу оставаться с ним, — заупрямился Генрих. — Я хочу в Беарн, я хочу к бахчам с дынями и к виноградникам на склонах гор.
Жанна тяжело вздохнула и обняла сына:
— Очень скоро ты вернешься туда, мой мальчик, и тогда мы будем неразлучны. А сейчас тебе надлежит остаться здесь, при французском дворе, под наблюдением твоего отца. Так надо. Все принцы воспитываются при дворе, и мы не должны быть хуже других.
Принц надул губы и молчал.
— Обещай мне, что ты будешь тверд в своей вере и не изменишь ей, как бы тебя ни уговаривали отец и твои наставники, — проговорила Жанна, глядя сыну в глаза.
— Обещаю тебе, мама, — твердо произнес он.
Она привлекла его к себе и поцеловала в лоб.
— А теперь ты проводишь меня вместе с королем Карлом, твоим братом.
В дверях их остановили два стражника, которых здесь только что не было. Видимо, Екатерина решила устроить надзор за пленницей. Скрестив алебарды, они преградили беглецам путь.
— В чем дело? — сурово спросил маршал.
— Строжайший приказ никого отсюда не выпускать, — ответил один из стражников, кивком указав на апартаменты Жанны Д'Альбре.
— Чей приказ?
— Не могу знать.
— Все приказы во дворце отдаются королем, это тебе известно, болван?
— Так точно, ваша светлость.
— Так вот, король отменяет свое прежнее распоряжение и приказывает вам пропустить нас.
Неожиданно из-за спины маршала вышел Карл, бледный, с горящими от возбуждения глазами, и набросился на стражников:
— Прочь с дороги, болваны! Или вы не узнаете короля Франции?
Стражники в страхе прижали к себе алебарды, залепетав:
— Святая Мария… Его Величество король!..
— Соскучились по виселице? — Карл заглянул в лицо одному, другому и гневно топнул ногой.
Стражники упали на колени, побросав свое оружие.
— Простите нас, Ваше Величество… здесь так темно… мы не узнали вас.
— Встаньте! — приказал он им.
Они поднялись с пола, дрожа, как в лихорадке.
— Возьмите свое оружие!
Они подняли алебарды.
— А теперь следуйте впереди нас и всех, кто вздумает оказать нам сопротивление, берите под стражу именем короля! Здесь нам больше делать нечего.
— Слушаемся, Ваше Величество.
— Идемте.
Они спустились по лестнице и на площадке вновь встретили охрану уже из четырех человек. Но эти, сразу узнав короля, немедленно отсалютовали ему алебардами и беспрекословно пропустили всю группу.
— Оставьте свой пост и присоединяйтесь к своим товарищам, — голосом, не терпящим возражений, приказал Карл. — И знайте, что отныне вам поручено охранять священную особу короля.
Стражники, молча, склонили головы. Теперь их стало шестеро.
— Уроки Гонди не прошли даром, — шепнул маршал на ухо Лесдигьеру.
Вся группа вышла из Лувра и направилась к потайной калитке, выходящей на улицу дю Шантре, как вдруг дорогу им преградил патруль, состоящий из двух солдат и офицера.
— Что это значит? — спросил Монморанси.
— Нам приказано не пропускать королеву Наваррскую, — сказал офицер.
— Сударь, перед вами маршал Франции!
— Сожалею, монсеньор, но приказ касается любого, кто сопровождает королеву Жанну.
— Даже самого короля? — шагнул вперед Карл. — Возьмите факел и поднесите его ближе. Еще ближе! Король Франции Карл IX самолично приказывает вам пропустить его и людей, идущих с ним!
Офицер поднял факел над головой, осветил им всю группу и склонился в поклоне:
— Его Величество король!
— Ну, сударь, — спросил Карл, — теперь, надеюсь, вы пропустите нас?
Офицер был в явном затруднении, это читалось на его лице. Наконец он принял решение:
— Сожалею, государь, но я получил приказ из уст королевы-регентши…
— Вы посмеете не подчиниться своему королю? — гневно прервал Карл. Он обернулся к своим стражникам: — Взять его! И не отпускать ни его, ни его людей до тех пор, пока я не вернусь обратно. Маршал, после выполнения нашей миссии я предоставляю вам право сделать с этими тремя все, что вам заблагорассудится; пусть знают отныне, как перечить своему королю.
