— Успокойтесь, мой храбрый кавалер. Я ведь сказал, что собираюсь только проучить его, но не убивать.
— Я опасаюсь иного! Ведь Конде брал уроки у лучших фехтовальщиков Франции.
— Если я его не проучу, этого не сделает никто. А между тем зло должно быть наказано. Сегодня он похитил у вас вашу возлюбленную, а завтра ему вздумается затащить в постель любую приглянувшуюся ему даму, невзирая на общественное положение ее самой или ее мужа.
— О монсеньор…
— Так вот, пока он не зарвался вконец, я приму свои меры, — и он ушел, оставив своего верного телохранителя во власти горестных дум и противоречивых мыслей.
На другой день принц Конде так же, как и прежде, ворвался в кружок придворных дам и завладел вниманием баронессы де Савуази: букет цветов и куча комплиментов, от которых бедная Камилла порядком уже устала. Конде по обыкновению взял ее под руку, собираясь выйти с нею в сад, как вдруг в галерее все стихло. Десятки глаз устремились на герцога Монморанси, направлявшегося прямо к Конде.
— В чем дело, герцог? — остановившись, недовольным тоном проговорил Конде.
— Дело в том, принц, что я хочу забрать у вас вашу даму, — невозмутимо ответил Франсуа де Монморанси.
— Что такое? Забрать? — переспросил Конде, и брови его поползли вверх. — Да в своем ли вы уме, милостивый государь?
— Более чем когда-либо, ваше высочество. И я повторяю свою просьбу.
— Мою даму? Да что вы мелете, сударь?
— Она не ваша, и мне очень хочется вернуть ее тому, кому она отдала свое сердце.
— И кому же? — с усмешкой спросил Конде. — Кто этот счастливчик, чья возлюбленная так пришлась мне по вкусу?
— Кто бы он ни был, но он первым завоевал эту крепость, и вам должно быть стыдно, что вы самым бессовестным образом, пользуясь своим правом силы, отнимаете у него возлюбленную.
Лицо Конде побагровело не столько от оскорбления, сколько от того, что высказано оно было публично.
— Вы понимаете, с кем вы говорите? — вспылил Конде. — Перед вами принц королевской крови, а кто вы такой?
— Я герцог де Монморанси, маршал Франции. К тому же не забывайте, что мы с вами двоюродные братья.
— Да вы с ума спятили, сударь! Я велю вас взять под стражу и засадить в Бастилию!
— Только посмейте, принц, и вы увидите, кто настоящий хозяин в Лувре.
— Охрана! Ко мне! Взять этого человека! — громко крикнул Конде, показав рукой на маршала.
На его зов тотчас откликнулись с полдюжины швейцарцев, которые, приблизившись к принцу, вытянулись по струнке и взяли на караул, слаженно громыхнув древками алебард о каменные плиты пола галереи.
— Гвардейцы, ко мне! — не замедлил отреагировать маршал.
В тот же миг двадцать вооруженных до зубов гвардейцев во главе с Лесдигьером, доселе нетерпеливо ожидающим приказа герцога, окружили и швейцарцев, и самих спорщиков.
Угрюмо взглянув на воинственно настроенные лица солдат, принц несколько поостыл. Однако былая надменность взяла верх.
— Извольте объяснить, сир, — высокомерно обратился он к Монморанси, — что сей демарш означает? — И добавил с глумливой ухмылкой: — Уж не собираетесь ли вы арестовать меня?
— Признаться, это доставило бы мне ни с чем не сравнимое удовольствие, однако считаю сей шаг преждевременным. В настоящий момент я всего лишь требую оставить баронессу де Савуази в покое. А заодно прекратить преследование и других придворных дам, не желающих отвечать вам взаимностью. Как принц крови и подданный французского короля, вы, ваше высочество, обязаны дать мне в том слово.
— Я?! Вам?.. Обязан?! — от захлестнувшего негодования принцу явно не хватало воздуха. — Да как вы смеете?! Зарубите себе на носу… кузен, — на последнем слове он презрительно поморщился, — что принц Конде никогда не дает обещаний, которые впоследствии пришлось бы нарушить.
— Другими словами, вы отказываетесь подчиниться моему требованию?
— Я подчиняюсь только Его Величеству!
— Однако Его Величество, как вам известно, согласует все свои действия с Ее Величеством, а королева-мать, в свою очередь, — с Королевским советом и первым министром…
— И что, Королевский совет принял решение разлучить меня с мадам де Савуази? — от души расхохотался Конде, бесцеремонно оборвав маршала на полуслове.
— Сир, вы вынуждаете меня повториться: баронесса принадлежит другому.
— Уж не вам ли? — продолжал ерничать тот.
— Не мне, ваше высочество. Если бы было иначе, я давно уже наказал бы вас за дерзость. Однако сердце мадам де Савуази принадлежит офицеру моей гвардии, и я намерен не позволить вам уронить ее честь в его глазах.
— Довольно, герцог, вы меня утомили, — пренебрежительным взмахом перчатки остановил Конде собеседника. — Мало того, что ваша выходка с гвардейцами переходит всякие границы дозволенного, так вы еще, кажется, возомнили, будто я готов уступить вашим нелепым требованиям. Запомните раз и навсегда, сир: вы не дождетесь от меня никаких обещаний! И уж тем более отчетов о моих похождениях и предметах воздыхания, ха-ха!..
— Что ж, будем считать, что вы все-таки вынудили меня… Ваше высочество! — предельно повысил голос маршал. — Я прилюдно объявляю вас беспринципным и отъявленным негодяем! Вы — позор Лувра!
Многочисленные свидетели словесного поединка двух высокопоставленных особ затаили дыхание.
Конде побагровел, выпучив налитые кровью глаза:
— Вы… вы только что публично оскорбили принца крови!
— Увы, сир, но, как выяснилось, среди принцев встречаются порой такие негодяи, каких не сыщешь и в толпе простолюдинов, — бесстрастно отозвался Монморанси.
— Вы подписали себе приговор, Монморанси! — злобно прошипел Конде и хищно оскалился: — Смертельного поединка вам теперь не избежать!
— Жаль, сир, что вы только сейчас это поняли, — сухо констатировал герцог.
— Я ненавижу вас, — процедил сквозь зубы Конде. — И с превеликим наслаждением вонжу клинок в ваше сердце!
— В таком случае я тоже поделюсь с вами заветным желанием, сир. Я намереваюсь обезобразить ваше лицо так, чтобы при виде его от вас разбегались даже самые никчемные девки Парижа.
— Довольно, милостивый государь! Место и время встречи!
— В Булонском лесу, завтра, на рассвете.
— Принимаю ваши условия с небольшой оговоркой. Я должен уладить кое-какие дела, ведь исход поединка неизвестен. Одним словом, мне понадобится два дня, не считая сегодняшнего. Значит, наша встреча состоится в пятницу утром, в Булонском лесу, сразу же за поворотом дороги.
— Я знаю это место, там есть отличная поляна.
— Еще два слова. Не желаете ли удвоить нашу пару или, может быть, утроить?
[58]
