— Если он хороший фехтовальщик, достаточно будет одного урока.
— Он обучался у Буасси.
— Это мастер своего дела, он брал уроки у моего отца, но ему неизвестны приемы, которые знаю я и принц Конде.
— У вас будет два дня вместо одного.
— Это больше, чем нужно.
— Если вы добросовестно выполните то, о чем я вас прошу, вы получите вдвое больше того, что получили от принца Конде.
— Монсеньор, я буду молиться за вас до конца моих дней.
— Помните, от того, как вы справитесь с вашей задачей, зависит жизнь моего сына, маршала Франции.
— Осмелюсь спросить, монсеньор, ваш сын получил вызов на дуэль?
— Именно так.
— Еще один вопрос: кто его противник?
— Принц Конде Людовик де Бурбон.
Старый учитель так и застыл с открытым ртом. Впрочем, тут же быстро совладал с собой и проговорил:
— Я хорошо вас понял, монсеньор, и могу заверить: не беспокойтесь за судьбу вашего сына, я покажу ему такой прием, который не знает никто в целом свете.
— И еще одно: если мой сын будет убит, вы не только не получите вашего жалования, но и вряд ли вообще будете иметь средства к существованию. Вы и ваша дочь. Вам все понятно?
— Как «Отче наш», — склонил голову старый учитель.
— Шомберг!
Верный Шомберг тут же появился в дверях. Коннетабль снова повернулся к гостю:
— О нашем разговоре не должен знать никто, кроме нас с вами и моего сына. Никто не должен видеть вашего лица. На вас наденут маску. От этого зависит жизнь ваша и ваших близких.
— Когда я смогу приступить к работе, монсеньор? — коротко спросил господин Гийом.
— Немедленно. Вас отвезут по нужному адресу в карете с наглухо закрытыми окнами. Не задавайте никаких вопросов. Вам все объяснят на месте.
Он встал и позвонил в колокольчик.
В дверях появился гвардеец в полной военной форме.
— Готье, пусть подадут мою карету к заднему крыльцу.
— Слушаюсь, монсеньор.
— Шомберг, ты выйдешь с господином де Ремоном потайным ходом, лошади будут ждать вас у крыльца. Дальше ты доставишь этого человека к моему сыну. Ты не уедешь оттуда до тех пор, пока не убедишься, что герцог встретился с ним и понял, зачем я его прислал.
— Считайте, что это уже исполнено, монсеньор.
— Да будет с вами Бог и Святая Дева Мария. В добрый путь, господа! — коннетабль нажал на скрытую в стене пружину.
Потайная дверь под картиной Приматиччо неслышно провалилась вглубь и ушла в сторону. Шомберг и его спутник шагнули в темноту коридора, слабо освещаемого факелом в пяти туазах впереди, и дверь снова встала на место.
* * *
Франсуа де Монморанси был еще в Лувре, когда к его дому, разбрызгивая вокруг грязную жижу почти растаявшего снега, подкатила карета с гербом Монморанси. Посетителям пришлось прождать около получаса в приемной, пока не приехал герцог.
— Шомберг? — удивился маршал, увидев любимца отца.
— Я, господин герцог.
— Случилось что-нибудь? Вас послал отец?
— Да, монсеньор, меня и этого человека, — Шомберг кивнул в сторону спутника.
— Кто это?
— Его зовут Гийом де Ремон. Он учитель фехтования.
— Вот как? — герцог с любопытством посмотрел на гостя. — Снимите вашу маску, сударь, чтобы я видел, с кем имею дело. Так, значит, вас послал Анн де Монморанси?
— Так точно, ваша светлость.
— Зачем?
— Я хотел бы поговорить с вами об этом с глазу на глаз. Таково приказание господина коннетабля.
— Шомберг, можете отправляться обратно и доложить, что выполнили поручение.
— Прошу прощения, господин маршал, — поклонился Шомберг, — но я не могу докладывать о проделанной мною работе, если я ее не закончил. Я должен убедиться, что ваша беседа состоялась и принесла положительные результаты, на которые уповает мсье коннетабль. Таков его приказ.
— Вот оно что… — озадаченно протянул маршал, силясь понять суть происходящего. — В таком случае отправляйтесь пока к Лесдигьеру, думаю, вам с ним есть о чем поговорить, ведь вы с недавнего времени близкие друзья.
Шомберг поклонился и исчез.
— Идемте в мои покои, — пригласил маршал, — там нам с вами будет удобнее.
Они пересекли приемную и вошли в комнату, стены которой были увешаны гобеленами с изображенными на них сценами из мифологии.
— Я слушаю вас, — проговорил Франсуа Монморанси, поворачиваясь к гостю, но не садясь и не предлагая сесть посетителю. — Вас послал ко мне коннетабль, не так ли?
— Совершенно верно.
— С какой целью?
— Ему известно о предстоящей дуэли с принцем Конде.
— Он полагает, что вы знаете свое дело лучше Буасси?
— И не без оснований, монсеньор. Буасси брал уроки у моего отца.
— Кто же ваш отец?
— Его звали Жоффруа де Ремон.
— Ваш отец обучил и вас тому же искусству, что и Буасси?
— С той разницей, что я могу выдержать бой с двумя такими, как Буасси.
— Он показал вам какие-то особенные приемы?
— Именно те, которых не знает Буасси.
— Вы хотите сказать, что пришли научить меня этим приемам?
— Да, монсеньор.
— Следовательно, вы считаете, что мой противник сильнее меня?
— Дело в том, что принц Конде брал уроки у меня.
Наступило тягостное молчание.
Учитель ждал. Герцог задумчиво, точь-в-точь как его отец, выстукивал марш пальцами на поверхности стола.
— Откуда Анн де Монморанси узнал о вас?
— Я полагаю, что первому министру королевства достаточно шевельнуть пальцем, чтобы узнать то, что ему надо узнать.
— Где вы живете, мсье?
— В Понтуазе.
— И он привез вас оттуда только затем, чтобы вы показали мне те приемы, которые известны лишь вам и принцу Конде?
— Ваш отец беспокоится за вашу жизнь, монсеньор. И я разделяю его опасения.
— Но их не разделяю я. Я не желаю пользоваться вашими услугами. Как дворянин, заявляю вам, что это будет нечестно с моей стороны. Я вызвал его на дуэль, не зная о вашем существовании. Пусть все останется на своих местах.
— Монсеньор, Конде убьет вас.
— Пусть только попробует. Мы еще потягаемся.
— Позвольте заметить, господин герцог, что это по меньшей мере неразумно с вашей стороны.
