— Нет. Это люди из летающей скалы только и ищут повода, чтобы применить силу. Стоит им найти хоть малейшую зацепку, как они обязательно продемонстрируют, насколько быстро их оружие умеет уничтожать города и превращать все живое в пепел. Им хочется всех хорошенько напугать и заставить жить по чужим привычкам. Но они не хотят устраивать убийства без повода, чтобы вместо страха не вызвать ненависть. Им нужен повод, а мы не имеем права его давать, если хотим спасти свою страну от гибели. Прости меня, Дравиг, но все их выходки тебе придется терпеть.
— Хорошо, правительница Ямисса, — Дравиг опустился в ритуальном приветствии и покинул комнату.
Княжна подошла к столу, налила себе стакан воды. Потом взяла кувшин и стала пить прямо через край. Напившись, пошла в спальню, скинула свое короткое платье и забралась под одеяло. Закрыла глаза. Найл подошел, сел рядом на постель. Погладил ее волосы. Жена даже не шелохнулась.
— Любимая, — прошептал Найл. — Знала бы ты, как мне пусто без тебя. Без тебя весь мир — не мир, весь свет — не свет. Твой голос ласкает сердце, как теплый летний ветерок, твои глаза завораживают, как магия полнолуния, твои губы порождают желания, от которых закипает кровь, улыбка чарует, словно рассвет над горным озером, волосы волнуют, словно видения темной ночи, дыхание душисто, словно цветение персикового сада. Жесты твои легки и грациозны, руки тонки и изящны, а пальцы точены, словно изваяны резцом мастера из слоновой кости. Линии твоих плеч прекрасны, соблазнителен подъем груди, изящна талия, манят к себе движения бедер, покатость живота. Ноги твои стройны и свежи, как первый луч солнца, а каждый шаг разит, словно лезвие меча, оставляя вечный след в душе любого мужчины. Удивительно прекрасен румянец на прохладных бархатных щеках, загадочен взмах ресниц, поворот головы. А сколько гордой грации во вскинутом подбородке! Ты воплощаешь все радости мира, смысл жизни, цель существования, ты создана на счастье и на гибель, ибо даже смерть не страшна, если служит платой за твои объятия. Каждый миг без тебя растягивается в вечность, и пища не имеет вкуса, и влага не утоляет жажды, воздух давит грудь, сон не дает отдыха, а солнце тепла. Без тебя мир сер и скучен. Наверное, я бы бросился в болото, если бы не знал, что увижу тебя снова, моя любимая, моя родная, моя Ямисса. Ты — прекраснейшая женщина Вселенной! Ты — воплощение…
— Найл?! Найл? — внезапно вскинулась княжна, открыв глаза и подняв голову. Посмотрев сквозь Посланника, она повернула голову и для верности похлопала ладонь по пустой части постели со стороны мужа. Найл…
Она опустила голову и снова закрыла глаза.
* * *
Ближе к вечеру Посланник Богини в своих бесцельных скитаниях набрел на каменные кучи у болотного берега.
Он долго рассматривал беспорядочные нагромождения, потом задумчиво повернул к храму.
— Скажите, правитель, — обратился Найл к Верховному одитору во время ужина. Если духи болот приносят вам рыбу в обмен на камни, значит, это не мифические, а вполне реальные существа.
— Разумеется, — согласился хозяин дома. Если не считать того, что они питаются камнями.
— А вы не пытались с ними договориться? Установить связи, знакомства. Вы видели болото, правитель? — усмехнулся священнослужитель. Кто и где там может жить? Разве только бесплотные духи!
— Но ведь они питаются вполне материальными камнями, — напомнил Найл.
— Согласен, правитель, — кивнул Верховный одитор. — Но это все, что я могу сказать.
После ужина Посланник опять направился к болоту. Он внимательно осмотрел лежащие груды камней, огляделся и, убедившись, что его никто не видит, принялся споро зарываться в песок.
Песок был теплым и сохранил свое тепло до самого утра, Найл — бывалым охотником и ночь на открытом воздухе его ничуть не смутила.
Вот только духи болот оказались сытыми, и так и не явились за своим угощением.
Следующей ночью Посланник Богини опять занял свою позицию, внимательно наблюдая за прибрежной линией. Вскоре после полуночи он неожиданно для себя ощутил очень даже странное прикосновение к сознанию — словно кто-то спрашивал его:
— Ты здесь?
Правитель зашорил сознание, затаил дыхание, и плотнее вжался в песок. Несколько томительных минут прошли в напряженной, звенящей тишине, и вдруг — груда водорослей впереди, прямо перед ним, начала медленно приподниматься.
— Ты здесь? — щелкнул новый вопрос.
Найл промолчал. Груда поднялась выше, выставила на берег лапы, опять настороженно замерла и наконец двинулась к ближайшей куче камней. Поначалу под ворохом водорослей казалось совершенно невозможным определить, что за странная тварь выползла из темной воды, однако постепенно водоросли одна за другой сползли на песок, и Найл едва не присвистнул от изумления: перед ним стоял паук!
Восьмилапый выложил на песочек две крупные рыбы примерно по три килограмма, потом уперся передними лапами в облюбованный камень и уверенно покатил его к срезу воды. Здесь он несколько раз обшлепал «покупку» ударами кончика брюшка, после чего деловито полез под водоросли. Спустя пару минут паутина напряглась, камень сдвинулся с места и с негромким бульканьем канул в воду.
Посланник Богини продолжал ждать. И не зря — спустя несколько часов вопрос: «Ты здесь?» опять зазвучал в его сознании.
Из-под водорослей выбрался еще один паук с рыбами того же самого размера. Рыбы были оставлены на песке рядом с предыдущими, а выбранный камень паук опять же подкатил к воде, облепил своими нитями и утянул под водоросли.
Небо на востоке уже начинало светлеть, и Найл понял, что сегодня больше уже никто не появится. Он выпрямился, рассыпая в стороны песок, отряхнулся и пошел отсыпаться.
* * *
На этот раз в комнате не оказалось никого. Посланника Богини это не очень удивило — у оставшейся вместо него княжны видимо дел и так хватало с избытком, чтобы среди дня в постели валяться. Он прошел сквозь двери в коридор, спустился вниз, миновал пустой тронный зал и вышел на улицу.
В ста метрах напротив крыльца, охраняемого парой жуков-бомбардиров и парой смертоносцев, под разноцветными пологами шумел богатый базар. Здесь, на деревянных прилавках, лежали груды цветных тканей, разнообразной обуви, посуды на любой вкус; всем желающим предлагали готовые одежды, ножи, керамику, чеканку; вдоль стен высокими грудами оказывались свалены фрукты, овощи; рядом — лежало мясо, рыба, цельные тушки кроликов и мокриц… У Верховного одитора от такого зрелища, наверное, ум за разум мог бы зайти. Однако покупатели ничуть не восхищались изобилием, а брезгливо морщились, выбирая тот или иной товар, отчаянно торговались. Улыбку правителя вызвали маленькие желтые кружочки, которые отдавались купцам в обмен на огромное количество продуктов или тканей — и при этом торговцы радовались, получив столь маленькую толику золота в обмен на такое большое количество истинных драгоценностей.
Правитель обошел базар, двинулся в сторону одинокого монолитного здания, три этажа которого сверкали уцелевшими за сотни лет стеклами над обширным, усыпанным каменными обломками пустырем. Уже несколько раз его посещала мысль о том, что входы в метро нужно засыпать, дабы астронавтам не удалось добраться до Демона Света. Увы, до отлета подобного приказа он отдать не успел.
