– Виктор, ты меня слышишь? Это я, Луция, я пришла к тебе, – проговорила римлянка чуть громче.
Ей показалось, что он застонал, но, возможно, это был обман слуха. Девушка в отчаянии повернулась к спутнице, забыв, что еще вчера считала ее своим врагом ни на жизнь, а насмерть:
– Он жив! Его надо снять с креста! Помоги мне, пожалуйста!
Но Ахилла только фыркнула в ответ.
– Как ты это себе представляешь? Мы просто не дотянемся до перекладины. А если даже и достанем, то не сможем его удержать, и на звук падающего тела сбежится охрана. И тогда мы живо из венаторов превратимся в ноксиев. А я не хочу быть сожранной на арене каким-нибудь полудохлым львом! И даже если все пройдет отлично, куда мы его денем? У тебя есть убежище, куда парня можно спрятать? Или ты хочешь положить его в нашей комнате? Давай, прощайся быстрее, и бегом отсюда, а то наш стражник того и гляди очухается!
И Ахилла ткнула пальцем в сторону неподвижно лежавшего тела.
– Но я не могу оставить его здесь мучиться!
– Он не будет мучиться. Я тебе обещаю. А теперь уходим!
Что-то в голосе Ахиллы было такое, отчего Луция, прижавшись напоследок щекой к холодным ступням бывшего возлюбленного, безропотно поплелась в сторону видневшегося светильника, словно корабль на свет далекого маяка.
Крадучись, они немного отошли от умирающего гладиатора, когда Ахилла остановилась, настороженно прислушиваясь:
– Кажется, тихо. Теперь ты пойдешь вперед одна…
– Нет!
– …пойдешь вперед одна, а я тебя скоро догоню. Будь предельно осторожна! Иди же!
В ее шепоте послышались настойчивые нотки, и Луция, стараясь подражать повадкам своей странной спутницы, начала медленно пробираться в нужном направлении, трясясь от мысли, что может в любой момент наткнуться на второго стража.
Прошло буквально несколько секунд, когда она услышала позади шелест летящего предмета и глухой звук, хорошо знакомый любому гладиатору – звук входящего в тело клинка.
Девушка замерла, боясь поверить страшной догадке, но тут ее схватила за руку вынырнувшая из мрака Ахилла и буквально поволокла за собой:
– Бежим! Дорога каждая секунда!
Еще на полдороге Луция заметила, как мимо их комнаты прошли с очередным обходом дежурные охранники, и за их спинами от колонны отделилась высокая худая тень, беззвучно шмыгнувшая в дверь.
– Ахилла!
– Вижу! Давай быстрее! Сейчас тут такое начнется!
Они чуть-чуть не успели добежать до дома, если можно так назвать комнату в казарме, когда с дальнего конца поля раздались громкие крики. Луция замешкалась, отчаявшись остаться незамеченной, но Ахилла толкнула ее в спину и, схватив за руку, протащила несколько метров, оставшихся до спасительной двери.
– Бегом! Скрываться нет смысла!
Уже не таясь, они проскочили узкую галерею и буквально ввалились в комнату, захлопнув за собой дверь.
– Великие боги, вы пришли! – и Луция с Ахиллой оказались в объятиях черных и белых рук.
– Мы не успели, все пропало! – всхлипнула вдруг Корнелия, опустившись без сил на постель.
– Ну что ж, умрем достойно, – отозвалась стойкая Свами, обнимая трепещущую подругу.
– А может, все обойдется, – откликнулась Ахилла, которая буквально лучилась азартом. – Есть надежда, что охрана, привлеченная шумом с другого конца двора, не смотрела в нашу сторону, и мы смогли пробраться незамеченными. Свами, тебя никто не видел?
– Еще чего! – гордо распрямилась дочь Африки. – Мы с этим парнем немного погуляли, а потом я убежала, а он остался собирать брошенные монеты.
– Ну вот и славно! А теперь быстрее по постелям! Сейчас наверняка примчится все начальство, и мы должны сладко спать, если не хотим неприятностей. Сенаторша, ты пыхтишь, как старый медведь. Постарайся побыстрее восстановить дыхание, потому что ты у них главная подозреваемая.
Раздался тяжелый топот приближающейся стражи, но прежде чем Нарцисс, которого оторвали от попойки с Фламмом, успел распахнуть дверь, девушки уже нырнули в свои постели и притворились спящими с большей или меньшей степенью достоверности. Так что когда в комнату с шумом ввалился тренер в сопровождении охранников с факелами, все лежали не шелохнувшись, словно пребывая в глубоком сне.
Нарцисс оглядел помещение, а затем сконцентрировал свое внимание на телах, лежащих на верхних полках. Особенно его заинтересовали светло-русые пряди волос той, что спала с левой стороны. Внезапно девушка пошевелилась и, приподнявшись на постели, посмотрела на своего тренера, едва приоткрыв щелочки заспавшихся глаз:
– Что такое? Уже подъем?
Нарцисс пристально поглядел в лицо Луции, ища следы волнения, но оно было столь безмятежным, что в его душу закрались сомнения. В конце концов, раб не был уверен в том, что видел промелькнувших в галерее девушек. Можно, конечно, наказать «курицу» просто так, в назидание остальным, но ведь она дочь сенатора, кто бы что ни говорил. Вдруг отец ее простит, что тогда? Луций Нумиций скор на расправу. И потом, девчонка свое уже получила. Стоит ли ее добивать, даже если смерть гладиатора – ее работа? У самого Нарцисса были похожие интрижки, и он сочувствовал парню, висевшему на кресте, от всей души. Ладно, он сделает вид, что им поверил…
На противоположной койке завозилась, громко зевая, Ахилла:
– Что-то случилось, тренер? Надеюсь, божественный Тит пребывает в здравии?
– Он-то в здравии, даруй ему боги много счастливых лет, а вот распятый бедняга…
– Что с ним? – в голосе Луции послышались неподдельное беспокойство, и она села на постели, прикрываясь одеялом от нескромных взглядов охраны.
Нет, так прикидываться нельзя! Девица явно ничего не знает.
– Парня убили ударом ножа в сердце. В кромешной темноте так точно метнуть клинок под силу только профессионалу. Да, Ахилла?
– Откуда я знаю, тренер! Как я могу ответить, если не видела место преступления? Но вам я верю. Мастер – так мастер.
Нарцисс почувствовал, что над ним издеваются, но формально придраться было не к чему, и он, пробормотав витиеватое ругательство, отправился восвояси, забрав с собой вооруженную свиту.
Ахилла прислушалась, дожидаясь, когда затихнет топот ног стражников, а потом поинтересовалась у новой подруги:
– Эй, сенаторша, он хоть стоил того, чтобы мы рисковали своими шкурами?
– Наверно, да, – честно призналась Луция, поражаясь хладнокровию скифянки, которая могла спокойно болтать о пустяках, хотя только что убила человека и чуть сама не попалась с поличным.
– Тогда я спокойна, – пробормотала, непритворно зевая, Ахилла, устраиваясь поудобнее на постели.
Жизнь среди гладиаторов приучила ее к ощущению сиюминутности бытия, и она играла со смертью, как акробат с разъяренным быком. Все же обошлось, чего переживать-то?
