– Как странно… Судить уродов за то, что они уроды?
– Их будут судить не за уродство, а за преступления, которые они совершили, – объяснил Филин.
– Да-да… Интересно, какой он сегодня, Берлин?
Судя по всему, Чеховой было не до трибунала и поведения на нем фашистской верхушки. Мысли ее были заняты другим.
– Скоро увидите, – заверил ее Филин. – Он вряд ли сильно изменился с тех пор, как вы сидели под бомбежками в подвале. Так что обстановка не для слабонервных. Впрочем, в ваших нервах, Ольга Константиновна, сомневаться не приходится.
– Вы так хорошо меня изучили? – чуть кокетливо спросила Чехова.
– Для того, чтобы убедиться, какая вы сильная женщина, не надо много усилий. В Берлине вам будут помогать наши люди, так что с голода вам умирать не придется. Но, Ольга Константиновна, мы рассчитываем на вашу помощь и в дальнейшем. Если она понадобится…
Чехова кивнула. Взгляд ее снова остановился на Денисе. Лицо того было непроницаемо.
– Ваш сотрудник, генерал, вряд ли испытывает ко мне какую-то симпатию…
– Как и другие советские люди! – не сдержался Денис. – Вы служили фашистам! Вы с Гитлером и Геббельсом…
– Геббельс относился ко мне весьма своеобразно. А Гиммлер мечтал упрятать меня за решетку, мой юный друг.
– Я вам не друг! – выпалил Денис.
– Майор Ребров, держите себя в руках! – резко оборвал его Филин.
Чехова, ни к кому не обращаясь, сказала:
– Боюсь, теперь меня будут ненавидеть еще и немцы. О, я их знаю!.. Они теперь окажутся, все окажутся антифашистами и противниками Гитлера… А я стану его пособницей…
– Не надо преувеличивать, Ольга Константиновна, – успокоил ее Филин. – Мы не дадим вас в обиду.
Чехова выпрямилась. Упрямо вскинула подбородок.
– Но я ко всему готова. Уж как-нибудь…
– Вернемся к теме нашего разговора, Ольга Константиновна, – отодвинул в сторону шахматы Филин. – Итак, гитлеровские главари… На что они будут рассчитывать во время суда? Как станут себя вести? Будут ли они держаться вместе или начнут топить друг друга?.. Ну, скажем, тот же Геринг?.. Что от него ждать?
Постскриптум
«Нет сомнения в том, что Гитлер получает значительную финансовую поддержку от крупных промышленников. В последнее время складывается впечатление, что влиятельные финансовые круги оказывали и оказывают на канцлера Гинденбурга давление, чтобы предпринять эксперимент и допустить нацистов к власти… Как раз сегодня получены сведения из обычно хорошо информированных источников, что представленные здесь различные американские финансовые круги проявляют большую активность именно в этом направлении».
Из шифровки посольства США в Берлине, направленной в Госдепартамент 23 сентября 1930 года
Глава VIII
Соблюдение церемоний
Отпустив машину, Филин и Ребров, никуда не торопясь, шли по Красной площади мимо Кремля в сторону Исторического музея, все еще украшенного красными стягами, которые повесили перед Парадом Победы.
– И все-таки, Сергей Иванович, я до конца так и не понимаю, зачем он вообще нужен этот процесс? – упрямо, явно продолжая начатый спор, стоял на своем Ребров. – После всего, что они натворили, судить, соблюдая все церемонии! С адвокатами! С презумпцией невиновности! Что-то еще им доказывать!.. Зачитать приговор, и дело с концом.
– Ты прямо как Черчилль, – устало усмехнулся Филин.
– А что Черчилль?
– Он тоже еще в сорок втором говорил, что всех нацистов до определенного звания надо просто перестрелять. А Рузвельт год назад в одном разговоре и вовсе предлагал всех немцев кастрировать…
– Да? Я не знал.
– И тем не менее…
– Во дает! – по-мальчишески покрутил головой Ребров. – Молодец!
– Думаешь?
Все последние годы по прямому заданию из Кремля генерал Филин отслеживал и систематизировал данные о намерениях союзников в отношении Германии и гитлеровской верхушки после войны.
Планы Советского Союза на сей счет были ясно сформулированы Сталиным: «Что бы ни произошло, на это должно быть соответствующее судебное решение. Иначе люди скажут, что Черчилль, Рузвельт и Сталин просто отомстили своим политическим врагам!» Больше того, когда в октябре 1944 года в Кремле Черчилль заявил: «Мы должны сделать так, чтобы даже нашим внукам не довелось увидеть, как поверженная Германия поднимается с колен!» – Сталин возразил: «Слишком жесткие меры возбудят жажду мести».
Так что Сталину постоянно приходилось настаивать на позиции СССР, потому что Черчилль носился с идеей просто составить списки подлежащих уничтожению и обязать всех офицеров союзных войск после их опознания расстреливать на месте без всякого суда и следствия. Он даже предлагал Сталину, когда был в Кремле, подписать документ на сей счет, но тот решительно отказался. Хотя Черчилль и подчеркивал, что обговорил уже все с президентом Рузвельтом.
Надо сказать, англичане так пылали жаждой мести, что были в состоянии обсуждать, как заметил один из наших тайных агентов, лишь место, где поставить виселицы, и длину веревок для повешения. Ну, еще количество часов, которое должно пройти между опознанием преступника и его казнью. Главное, чтобы таких часов было не больше шести. При этом командиру расстрельной команды не должно быть никакой нужды обращаться за разрешением к вышестоящему командиру… Тот же Черчилль, правда, выражал беспокойство, что «англичане в любом случае не смогли бы справиться с практическим приведением в исполнение всех этих многочисленных казней, даже если бы им предоставлено было для этого любое необходимое время…»
Американцы тоже не желали церемоний. В марте 1943 года госсекретарь США Халл заявил на обеде, где присутствовал посол Великобритании в США лорд Галифакс, прямо сказав, что предпочитает «расстрелять и уничтожить физически все нацистское руководство вплоть до самых низших его звеньев». Генерал Дуайт Эйзенхауэр считал необходимым просто расстреливать представителей немецкого руководства, а людям особо чувствительным или обремененным излишними юридическими знаниями объяснять расстрелы «попытками к бегству». И вообще – не стоит путать возмездие с правосудием.
Схожими были и настроения президента Рузвельта. 19 августа 1944 года он заметил: «Мы должны быть по-настоящему жесткими с Германией. И я имею в виду весь германский народ, а не только нацистов. Немцев нужно либо кастрировать, либо обращаться с ними таким образом, чтобы они забыли и думать о возможности появления среди них людей, которые хотели бы вернуть старые времена и снова продолжить то, что они вытворяли в прошлом».
Так что идея международного процесса возникла и утверждалась тяжело. Уже в 1945 году, когда вся мировая печать была заполнена открывшимися после поражения Германии фактами чудовищных злодеяний, 67 процентов граждан США выступили за скорую внесудебную расправу над нацистскими преступниками, фактически за линчевание. Одновременно предлагалось уничтожить Германию как промышленное государство. Министр финансов США Генри Моргентау выдвинул «Программу по предотвращению развязывания Германией третьей мировой войны». Предполагались расчленение и децентрализация единой страны, полное уничтожение тяжелой промышленности и авиации, и фактически превращение ее в аграрную территорию под жестким контролем США и Великобритании. Как выразился Моргентау, Германия отныне должна представлять из себя «одно большое картофельное поле». Или «территорию-призрак». Что кому больше нравится.
