— Ну, так, куда ты едешь? — повторила она с интонацией милиционера «все равно ответишь».
Корсаков промолчал, сдерживая злость, и Аня вздохнула:
— Ладно, черт с тобой. Я тебе навязываться не хочу. Не для того пришла.
— А для чего?
— Сейчас расскажу.
— Валяй.
Аня недовольно глянула на него. Ей явно не нравилось то, что происходило, но, видимо, она тоже сдерживала себя.
— Игорь, у тебя появились какие-то дела с Житниковым, поэтому, собственно, я и пришла. — Аня замолчала.
Молчал и Корсаков.
— Ты понял меня? — первой не выдержала Аня.
— Что тут понимать? Ты сама пыталась нас свести и сейчас хочешь меня удивить этим знанием?
— Нет, не этим. — Она села прямо, положив руки на колени. — Игорь, наши с тобой отношения — в прошлом, и я не собираюсь тебе что-то объяснять, тем более быть просительницей. Смени тон.
— Не хами. Ты пришла ко мне, чтобы учить меня хорошим манерам?
— Да нет, не в этом дело. — Аня Дымшиц явно была в замешательстве. — Угости меня кофе, что ли.
Корсаков откровенно глянул на часы, и Аня обиделась:
— Бабу ждешь?
Один-ноль, улыбнулся Игорь в душе и промолчал, усиливая эффект.
— А хочешь, я тебя кофе угощу? — улыбнулся он.
— Корсаков, все-таки ты — в числе самых вежливых джентльменов России, — отыгралась Аня.
На кухне еще попыталась, будто случайно прикоснуться к Игорю всем телом и спереди, и сзади, потом села за стол, и завела разговор о современных мужиках, которые…
В общем, песня всех времен и народов, и песня нескончаемая…
Потом встала из-за стола, подошла к раковине и стала мыть посуду. Точнее, не мыть, а усиленно создавать видимость, а еще больше — слышимость.
Пальцем поманила Корсакова к себе, а когда он, злясь на себя, приблизился, зашептала, щекоча ухо прикосновением губ:
— Житников влез в какую-то жуткую историю. Уже несколько недель весь наш Центр на каком-то осадном положении. На работу выходят человека четыре, не больше. Со всеми остальными он встречается, как в фильме о шпионах. Назначает встречи в кафе, на бульваре, в магазине, представляешь?
Всем лицом и телом она выражала крайнюю обеспокоенность.
— Ну, а я тут при чем? — удивился Игорь.
— Понятия не имею. Знаю только, что у Житникова проблемы. Серьезные проблемы. Ты ведь был знаком с Милкой Гордеевой?
Корсаков сыграл «восстановление памяти», рассеянно поглядел на стенку:
— Это какое-то вроде рекламное агентство?
— Не будь дураком, Корсаков, — обиделась Аня. — У них с Дорогиным был роман, и ты ее прекрасно помнишь. И помнишь, конечно, что Гошу недавно тоже убили!
Вышептав это, она замолчала, уставившись в чашку, которую помыла уже на десятый раз.
Корсакову на миг стало неудобно, и он чуть не начал извиняться. Слава богу, вовремя опомнился.
Аня, помолчав, продолжила:
— В общем, у Гордеевой были с Житниковым какие-то дела, и очень выгодные.
Видимо, теперь по сценарию Ани следовала реплика Корсакова, и она замолчала. Но молчал и Игорь.
— Ну, а тебя-то что беспокоит? — как бы между прочим поинтересовался наконец Корсаков.
И Аня не выдержала. Она повернулась к Корсакову и зашептала громко-громко:
— Ее убили, Игорь! И я боюсь, что именно из-за этих дел. И я не знаю, связывают ли меня с этими делами?
— Ты-то тут при чем?
— Я — заместитель Житникова и, по идее, могу знать обо всем, чем занята фирма.
— Ну, логично, — кивнул Корсаков. — Я бы тоже так подумал.
— А я ничего не знаю, — снова взволнованно прошептала Аня.
— Что, такие важные дела? Денежные?
— Не только. Подробностей не знаю, но, как только мы начали с ней работать, Житников начал встречаться с очень серьезными людьми. Но не с теми, кто и раньше делал нам заказы, а с другими, с нынешним поколением.
— Ну, мало ли… Просто, появились новые знакомства, новые связи. Житников, между прочим, профи, а сейчас профи все меньше. Гонят пургу, а дела ни на грош. Вот и вспомнили Житникова твоего.
— Нет, Игорь. Это она его выводила к ним, она поднимала его уровень. А потом погибла.
— Да, я слышал. Странная смерть.
— Игорь, дело не в смерти, а в том, что после этого у нас пропали все контакты. Понимаешь? Все! И новые, и старые!
— Почему?
— Ну, откуда я знаю? Он вообще не очень много рассказывает. Все больше: надо съездить, надо посмотреть, надо составить, ну и все в таком роде. Указания дает, — сарказм вылез наружу.
Она закурила.
— И на тебя он вышел как-то … неожиданно и очень напористо. Такое ощущение, что ты ему необходим. Не спрашивай — для чего? Не знаю.
— Ну, за предупреждение спасибо, — Корсаков попытался закрыть воду, хлеставшую по посуде.
Аня отвела его руку, постучала пальцем себе но виску, потом по ушам.
«Подслушивают?» — поползли наверх брови Корсакова, и Аня кивнула.
«Кто?» — попытался изобразить Корсаков и получил ожидаемый ответ «а я знаю?»
— В общем, Игорь, я пришла вот почему, — продолжила Аня. — Если он сейчас каким-то образом нас с тобой связывает, то я могу оказаться в ответе за тебя и твои действия.
— Не сходи с ума, — посоветовал Корсаков. — Я не мальчик, которого водят за руку, и ты — не моя няня.
— Ты рассуждаешь, как здравомыслящий человек, а Житников рассуждает иначе. Он вообще считает себя гениальным стратегом и непревзойденным тактиком…
— Это — к психиатру, — перебил ее Игорь.
— Да ты пойми, что он ни с кем ничего обсуждать не будет, а просто сделает какую-нибудь пакость. Хорошо, если исправимую, а если?…
— Аня, давай открытым текстом: чего ты хочешь?
— Нет, сначала ты скажи: чего от тебя хочет Житников?
— Я тебе не отвечу, и ты догадываешься — почему. Если все так, как считаю я, то это ваш с ним психоз, и не больше. Если же все так, как считаешь ты, и он от тебя узнает о нашем с ним разговоре, то сама понимаешь, — обидится на меня со всеми последствиями, о которых ты говорила. Вот так.
Аня выключила воду, села за стол, закурила. Докурив по середины, констатировала:
— Ты всегда был таким вот — бесхребетным!
Ткнула сигаретой в пепельницу, вскочила, снова включила воду:
— Игорь, я тебя очень прошу: подумай обо всем, что я сказала, пожалуйста. И имей в виду, что Житников, мне кажется, работает на два фронта. И не просто на двоих, а на конкурентов. Возможно, он и сам сначала не знал, что они — конкуренты, но сейчас попал в переплет.
