— Собственно говоря, я просто хотел уточнить кое-что по поводу наших вчерашних телефонных контактов.
Сделал еще несколько шагов, глядя в затылок хозяина квартиры, и добавил:
— Ну, собственно, и всего последующего.
Профессор Лобанов так же, молча, вошел в свой кабинет, свободным жестом указал Корсакову на стул, дождался, пока тот усядется. Потом встал перед ним и скучающим тоном произнес:
— Знаете, больше всего меня огорчает, что не меняется тот, безусловно, большевистский стиль организации труда, который у вас, в Кремле, царит, независимо от провозглашаемых идеологических истин!
Он скорбно сомкнул губы, окаймленные аккуратной бородкой, и уселся в кресло. Побарабанил пальцами по столу, будто размышляя, как же оценить столь неудачный стиль работы Кремля в целом и его, Корсакова, в частности. Профессор, видимо, был уверен, что Корсаков работает в Кремле.
Лобанов это и подтвердил, продолжая причитать:
— Ведь буквально перед вами звонили ваши коллеги, и я им все объяснил. Вопрос, который вас интересует, вам лучше осветит моя аспирантка Ирина Аристова. Ну, голубчик, я ведь вам адрес назвал, телефон. Сам договорился обо всем. Я им, извините, все разжевал и в рот положил. Неужели трудно просто проглотить?
Профессор снова всем своим видом выразил непонимание такого отношения к делу. Помолчал и добавил, пытаясь несколько смягчить сказанное:
— Уж, извините, голубчик.
Корсаков, никогда не считавший себя человеком мягким и безответным, сдержался только потому, что ситуация не позволяла этого. Сам профессор, явно относивший себя к «интеллектуальной элите», видимо, мало что знал, если «перевел стрелки» на кого-то.
И этим следовало воспользоваться, чтобы получить результат.
— Профессор, вы же прекрасно знаете, что система работает тем несогласованнее, чем больше в ней элементов. — Повторил он слова, вычитанные где-то, с таким видом, будто это его, Игоря Викторовича Корсакова, наблюдение.
Хозяин кабинета чуть смягчился, и тут уж терять темп атаки было бы неразумно. Корсаков считал просто: те, о ком говорит профессор, то есть люди из Кремля, имеют преимущество во времени. Если они успеют раньше встретиться с человеком, которого назвал Лобанов, то, конечно, впрямую «порекомендуют» помалкивать. И тогда Корсакову останется только размышлять над крылатой фразой из латыни: «Поздно приходящим — кости».
Этого нельзя допустить, решил Корсаков и «навалился» на профессора. Он призвал на помощь все свое красноречие и изворотливость, доказывая, что «те коллеги» чересчур загружены и скованы временем. И, вы же понимаете, профессор, если они будут не слишком объективны, то могут быть допущены «досадные неточности». Право слово, будет лучше, если вы сейчас смогли бы выделить время и устроить встречу, что называется, «с глазу на глаз».
Трудно сказать, что «пробило» профессора Лобанова, но он, скептически улыбаясь, поднял трубку:
— Ирочка, я скоро зарекусь работать с Кремлем, — произнес он таким тоном, будто без его помощи Кремль тотчас прекратит подавать признаки жизни. — Да, знаю, знаю. Это же я им посоветовал. Но тут изменились обстоятельства. У меня со временем, как ты понимаешь, полный цейтнот, но уж очень просят. Поэтому…
Договорились, что встретятся через час на улице, неподалеку от дома, где жила «Ирочка», и всю дорогу Корсаков лавировал, среди потока машин, выслушивая комментарии Лобанова. Приходилось терпеть.
То обстоятельство, что машину пришлось оставить за углом и идти навстречу Ирочке пешком, Лобанова тоже огорчило. Можно подумать, что он пешком вообще не ходит!
Они вышли на улицу, и Лобанов облегченно воскликнул:
— Ну, слава богу, хоть Ирочка в порядке. Вот что значит, принадлежать к академической среде, — порадовался он. — Разум превыше всего.
Ирочка, и вправду, была красива той сдержанной красотой, которая почему-то порождала ассоциации с дисциплиной. Чуть выше среднего женского роста, со светло-русыми волосами ниже плеч, открытым лицом и умными глазами, она сразу же вызывала чувство приязни своей очевидной готовностью общаться на равных, без высокомерия, которым так утомил Корсакова ее шеф.
Лобанов повернулся, видимо, намереваясь представить Ирине Корсакова, но не успел. Он воскликнул: — А, вот и ваши коллеги, господа из администрации.
Лобанов оставил Ирину, сделав шаг навстречу двум подтянутым молодым людям, которые спешили к ним. Что бы ни говорил Лобанов, а Корсакову эти ребята никак не показались сотрудниками Администрации Президента. Ну, если только администрации исправительного учреждения. Очень уж дежурно-незапоминающиеся физиономии были у них. И единственное выражение застыло сейчас на их лицах — чувство глубокого недовольства.
Ускоряя шаг, они приступили к манипуляциям, которые Корсакову совсем не понравились. Игорь схватил Ирину за руку и потянул к себе. Ирина как приличная женщина оказала сопротивление. Возможно, она собиралась сказать что-то неприятное, но в этот момент Лобанов дернулся и стал падать, разворачиваясь к ним лицом. На левой стороне его светлого пиджака расплывалось ярко-красное пятно.
Ирина ахнула и, кажется, хотела о чем-то спросить. Корсаков, в принципе, готов был ответить на любой ее вопрос, но только не здесь и не сейчас. Тем более что по телу Лобанова расплывалось уже второе кровавое пятно, и парни приближались к ним.
Управлять женщиной следует, учитывая обстоятельства, и Корсаков, оценив происходящее, заорал:
— Что ждешь, дура! — рванув ее к себе.
И они побежали, благо до арки, ведущей во двор, было не больше пяти-семи метров. Влетя в арку и минуя ее, Корсаков отметил не менее трех тупых ударов в стену дома и рассыпающиеся брызги из штукатурки и кирпича.
Двор, слава богу, был полон деревьев и кустарника, а район хорошо известен Корсакову. К машине они выскочили с крохотным запасом времени, которого хватило, чтобы рвануть с места, казалось, оставляя преследователей с носом. Но это только казалось. Они не успели отъехать и десяти метров, как из-за угла показалась «мазда», в которую те и запрыгнули.
Корсаков, моментально просчитав ситуацию, нашел единственно верный выход. Дважды свернув, он оказался возле небольшого просвета, отделяющего один дом от другого. Проехать к этому просвету было невозможно, не прорвав аккуратный строй кустарника, что Корсаков и сделал. Тот же маневр повторили преследователи, не подозревая, насколько изобретателен их противник. Корсаков подлетел к промежутку между домами и вертанул руль так, чтобы машину развернуло левой стороной к домам. Она даже врезалась в оба дома.
Корсаков сразу же открыл дверь и, схватив Ирину за руку, приказал:
— Лезь сюда!
Машина преследователей влетела в «ауди» Корсакова, но прорваться в промежуток и завершить маневр не могла никак.
Бегом миновав двор, Корсаков и Ирина выскочили на параллельную улицу.
