Кутепов провел в России больше года, и теперь оставалось исполнить финал! Для этого председатель РОВС намеревался отправиться в Варшаву, чтобы там провести совершенно секретное совещание.
— Вот у них рожи будут, когда услышат мой голос, — смеясь, сказал он однажды Защепе.
Кутепов не был удивлен слухами о собственной смерти. Он и Позднякову сказал при первой встрече, прощаясь:
— Рад знакомству с вами, хотя ваша Чека меня и угробила, — и первым весело рассмеялся.
Поздняков был убежден, что Кутепов никуда не денется — слишком вкусный пирог был ему предложен — и своих людей отправил только для страховки, о чем и Кутепову сказал:
— Мало ли что, пусть будут неподалеку.
Этих людей и зафиксировали те, кто, выполняя приказ Ягоды, контролировали ситуацию в Минске. «Просветить» их было несложно, ведомство-то одно.
Поэтому, когда почти на самой границе с Польшей Кутепова взяли, Ягода точно знал, как следует вести дело дальше. Его, Ягоды, дело!!!
Практически были готовы все части механизма, а Кутепов должен был придать им истинный блеск!
Были отработаны маршруты, по которым в нужный час можно будет беспрепятственно проникнуть в любое помещение — в кабинет ли, в спальню — неважно.
Были готовы люди, которые пройдут этими маршрутами.
Не было только тех, кто сможет стрелять в людей, чьи портреты несли на демонстрациях.
Впрочем, это прежде не было, а теперь…
На встречу с Кутеповым в Могилев Ягода выехал сам.
Кутепову при задержании объяснили: появились новые обстоятельства, следует обсудить вопрос на высшем уровне. Поэтому появление Ягоды его не удивило. Насторожила фамилия — слишком уж высокого ранга чекист! Однако вспомнил, что и Поздняков — не постовой регулировщик, и успокоился.
Ягода недолго готовил Кутепова к перевербовке. Да, собственно, это и не перевербовка вовсе была. Объяснил, что «прежде работавшие товарищи» по своему положению не вполне готовы к принятию окончательных решений.
— Что такое «окончательные решения»? — спросил Кутепов, избалованный манерой Позднякова вести разговор на равных.
Но Ягода эту манеру принял: зачем спорить с покойником?
Решился: существует план физического устранения нынешней верхушки. Сразу оговорился: поддержка извне весьма важна, особенно поддержка связями, контактами на правительственном уровне в разных странах, НО!
— Вы, Александр Павлович, и ваши товарищи слишком долго были далеко от России и не знаете в подробностях о тех изменениях, которые тут совершились и совершаются. Именно поэтому я сразу говорю: всей полноты власти в ваших руках не будет. Вам ее не вынести сейчас! Мы, — фантазировал он на ходу, — мыслим предпочтительным следующий механизм: переворот приводит к власти тех, кто его совершает, ибо власть нуждается в немедленном повседневном осуществлении, согласны?
Кутепов нехотя кивнул.
Он хотел возразить, напомнить о тех воинах, которые ждут его в Париже, но, представив их лица, промолчал.
— Те же ваши соратники, которые вынуждены жить на чужбине, возьмут на себя важнейшую двуединую задачу: во-первых, представительство интересов обновленной России за рубежом. Ну, не большевики же будут это делать? — с улыбкой спросил он, получив ответную улыбку.
— Во-вторых, только вам, людям, знающим тех, кто покинул родину, будет под силу подготовить выборы в новое Учредительное собрание. Мы, например, даже не предполагаем, что способны решить эту проблему своими, так сказать, силами.
Закончив, Ягода подумал, что экспромт у него весьма удался.
Кутепов был того же мнения и порывался сразу же обсуждать детали, но Ягода не дал ему опомниться:
— Вас же, Александр Павлович, я намерен привлечь к важнейшему делу. — Помолчал еще несколько секунд, наслаждаясь тем, как генерал подбирается, будто готовясь к прыжку. — Вам предстоит, если вы согласны, конечно, лично отобрать и лично подготовить несколько героев, которым мы поручим ликвидацию большевистской верхушки.
Сияние глаз Кутепова было лучшим ответом. За дело он взялся с таким рвением, что Ягода был уверен: этот не подведет!
Просьбу Ягоды составить подробнейший отчет о своем пребывании в СССР Кутепов воспринял спокойно: тех, кого ценит он, генерал Кутепов, и Ягода будет приближать к себе. Именно поэтому отчет писал долго, обстоятельно, указывая даже мельчайшие детали.
Теперь, с таким отчетом, можно ломать хребет не только Позднякову, но и всем, кто мешает.
Это понимал и Поздняков. Едва ему доложили об аресте Кутепова, все стало ясно. Все мысли устремились к одному: что делать?
Ответ, между прочим, тоже был очевиден: есть только один человек, способный что-либо сделать в такой ситуации, — Глеб Бокий.
Бокий Глеб Иванович — большевик с дореволюционным стажем, стоявший в рядах зачинателей Великого Октября, один из создателей грозной ВЧК. А с ними шутки плохи, это всем известно. Некоторым даже — на своей шкуре!
Однако Позднякова с Бокием связывали отношения товарищеские: знали многое друг о друге и молчали.
Разговор с Бокием лучше было вести открыто, и Поздняков не стал юлить: во-первых, хотел вернуться в Москву. Во-вторых, подготовил для этого операцию по разгрому РОВСа (ты же помнишь, что о них говорил Феликс). В-третьих, выманил Кутепова.
На этом плавное течение беседы было прервано. Бокий оживился невероятно:
— Кутепов? Где он, сукин сын?
На рассказ Позднякова отреагировал остро и профессионально:
— Никакой информации о задержании Кутепова нигде не проходило, уж ты мне поверь.
Зная о том, что Бокий осведомлен обо всех мало-мальски важных делах, Поздняков только кивнул, соглашаясь.
— Значит, Ягода его скрывает. А для чего он может скрывать врага?
— Ну, мало ли…
Поздняков удивился: в самом деле, для чего? Если бы хотел арестовать Позднякова как предателя, уже давно бы это сделал. А не делает. Почему?
Ответ сформулировал Бокий:
— Сам что-то замышляет, сволочь!
Возражать Поздняков не стал: не та ситуация. Сам успел отскочить и ставь свечку!
А Бокий взялся за дело всерьез. Но вскоре сильно обозлился: так все было засекречено! Однако быстро пришел в себя: если засекречено, значит, в самом деле что-то замышляет, а это уже — существенно.
Никому докладывать не стал: кому сейчас можно верить? Но людей на это отрядил самых умелых. Хотя выяснилось, что и у Ягоды люди не лыком шиты. Узнав о слежке, он моментально решил: застыть!
Всех, кто курировал направления его дела, а это были люди, которым доверял полностью — слишком много грехов на них висело, чтобы предавать Ягоду — немедленно со всеми материалами отправил в провинцию. Придумали грехи, за которые просто отправляют в ссылку.
