— Назад! — крикнул правитель, приседая и вскидывая щит. Убегая, хищница попыталась походя цапнуть его клешнями, но лишь расщепила край деревянного диска.
Братья по плоти вернулись на свои места, и фаланга замерла, готовая к новому бою.
— Ну что, теперь прочешем прогалину?.. — неуверенно предложил шериф. Нет, — не оборачиваясь, громко ответил Посланник. — Эта тварь так просто не отстанет. Она ведь не только ради еды дерется, она свою землю защищает. Если мы немедленно не уйдем, она снова нападет, чтобы победить или умереть. Для нее такой опасный сосед, как мы ни к чему…
Затрещали ветви, длинное желто-красное тело ударило в самый край левого фланга. Послышались испуганные крики.
— Копейщики, хватит спать! — заорал шериф и, судя по звукам. Начал раздавать тумаки. — Цели, что ли, не видите?!
Над фалангой пролетел гарпун и воткнулся в сочный травяной покров. Потом еще два — с тем же результатом. Непривычные к сражениям моряки явно растерялись, и стремились не столько попасть в многоножку, сколько не зацепить своих.
— Дай сюда, — узнал Найл голос Нефтис, над ухом, задев волосы, просвистел гарпун: и впервые его толстое древко задрожало не в земле, а во влажном боку насекомого. — И ты тоже…
Многоножка извернулась, ринулась в сторону опасности. Посланник Богини ощутил за спиной движение, ему на плечи слева и справа легли гарпуны, нацелив свои жала в сторону длинных сочлененных усиков хищницы.
— Меня не зарежьте, — буркнул правитель, поддергивая левую ногу и качаясь вперед.
Удар!!! Плечо онемело, а Найл отшатнулся сразу на пару шагов назад. Однако многоножка не стала добивать его своими клыками: вокруг ее головы, словно экстравагантное жабо, торчали в стороны не меньше десятка гарпунов. Насекомое замерло, явно решая — наступать ему дальше или удирать в кусты.
— Разомкнись! — потребовал шериф.
Часть братьев сделали четкий шаг вперед и в сторону, превратив фалангу в череду квадратиков, в образовавшиеся проходы ринулись смертоносцы. Пусть их было всего пятеро — но противостоять парализующей воле и ядовитым укусам ослабевшая многоножка уже не могла. Теперь это был не смертельно опасный враг, а всего лишь еда: много-много свежего мяса.
— Вот теперь можно и прогалину проверить, — окинул взглядом длинное и яркое тело насекомого шериф. — В спину никто не ударит.
Ровная низинка, поросшая пепельно-серой осокой, начиналась от пляжа и треугольником вдавалась почти на сотню метров лесные заросли. Воины выстроились на песке, вдоль ее края, а потом неспешно двинулись вперед, сомкнув щиты и обнажив мечи.
— Левой, левой, — командовал оставшийся позади Поруз.
Только так, шагая в ногу и строго на определенную длину можно сдвинуть фалангу с места не рассыпав ее на много отдельных воинов.
— Раз-два, левой, левой, левой…
Найл увидел впереди, среди травы, длинную черную палку в руку толщиной.
Он еще успел подумать, что она не похожа на сгнивший ствол или вылезший наружу корень, как вдруг послышался звонкий щелчок — кто-то из братьев немного в стороне получил удар в щит большим крюком. Пробить толстое дерево крюк не смог, но застрял в нем крепко и вырвал бойца из общего строя. Посланник кинулся вперед и с размаху полоснул палку клинком. Та легко распалась — на срезе тут же показалась голубая сукровица, а воздух наполнился залихватским посвистом.
Посланник Богини откинулся на спину, позволяя сразу нескольким крюкам пролететь над головой, потом вскинул клинок и еще одна «палка» сама надломилась, попав на лезвие.
Не дожидаясь продолжения, Найл откатился в сторону, а крюки начали запоздало долбить землю в том самом месте, где он только что находился. За время этой суеты фаланга успела придвинуться почти вплотную, и правитель торопливо занял свое место.
Теперь стало видно, что все черные тяги начинаются примерно из середины прогалины. Братья по плоти стали неторопливо смыкать круг, по мере приближения перебивая мечами и краями щитов «палки» и «крюки». Вскоре схватка закончилась: посреди поляны лежало животное, с виду похожее на паука, но совершенно слепое и не имеющее ни одной ноги. Ноги его по прихоти природы превратились в длинные, многометровые тяги с крюками на концах, которыми хищник цеплял существа, забредающие на поляну и подтаскивал их к своей пасти.
— Все ясно, — подошедший северянин вложил меч в ножны. — Лагерь будем ставить здесь, на прогалине. Осталось только прочесать ближний лес на случай появления другого зверья, а моряки тем временем заготовят дрова и разведут огонь.
В лес Найл не пошел. Он прекрасно знал, что там, где обитает многоножка, никого больше встретиться не может. Но и мешать шерифу не стал: в таких случаях лучше перестраховаться.
— Как же мы сможем плыть дальше? — поинтересовалась у Посланника Богини подошедшая Назия. — На севере, вокруг нашего города, кругом пустыня. Там можно приставать к берегу в любом месте и спокойно устраиваться на ночлег. А здесь как? Кругом разные чудовища, как в Дельте. Если причаливать на ночлег днем, то потеряем много времени, а если ночью, то в любой момент придется ждать нападения.
— Ничего не придется, — встрял в разговор Поруз. — Выставим обычное охранение, высадку будем производить только на разведанный плацдарм. Пусть ваши моряки немного потренируются. А то ведь, случись реальная опасность, опять растеряются. Сегодня, вон, ни одного гарпуна в цель не добросили.
— А я предлагаю поесть, и вернуться на суда. Отплыть от берега и ночевать на воде, в безопасности.
— Ты видела, сколько у нас сегодня добычи? — повернулся к морячке Найл. — Сейчас шериф выставит охранение, а ты разбей моряков на смены, и пусть по очереди жарят мясо в дорогу, а заодно отъедаются, сколько смогут. Кто знает, может нам еще пару недель ничего, кроме рыбы, в рот не попадет. Сам правитель, обойдя лагерь, а затем устроившись возле пылающего костра, за час съел не меньше килограмма нарезанного на мелкие ломтики мяса, после чего благополучно заснул, благо его ни в смену, ни в охранение никто ставить не посмел.
* * *
За ночь в лагере никаких путешествий не случилось. Многоножка была разделана и зажарена целиком до последней лапки и частично съедена, частично уложена в придонное пространство трюма — в самое прохладное место кораблей. Объевшиеся моряки с трудом подняли парус, после чего бессильно разлеглись на лавках, полностью вверив себя воле волн и командующей флотилией, лично вставшей у руля.
По счастью, ветер дул попутный, управление связанными буксиром кораблями труда не составляло, и они неторопливо продвигались вдоль побережья.
Поначалу лес казался бесконечным, но вскоре берег понизился. Деревья отступили от границы воды далеко вглубь суши — туда, куда не докатывались волны даже в самую штормовую погоду, и за свободное пространство цепко ухватились мхи и низкая редкая трава.
Постепенно кроны вовсе скрылись за горизонтом, а трава погустела, подросла, покрывая все видимое пространство. Ветер играл высокими колосьями, гоняя седые волны, и временами казалось, что суда двигаются по границе двух морей — темно-синего и светло-зеленого.
