— Что ты делаешь? — прошептала Авиола, то пытаясь прикрыться от нескромного взгляда, то опуская руки.
— Любуюсь твоей красотой. Ты прекрасна, Авиола, ты восхитительна, ты самая лучшая девушка на свете. У тебя чудесные глаза. Они цвета осенней дубовой листвы, цвета вечерней прохлады и колосящегося луга. Твои губы кажутся жаркими и желанными, к ним так и хочется прикоснуться — но страшно обжечься. А какие у тебя великолепные волосы! Они текут, словно воды прохладного, освежающего ручья, и не может быть большего наслаждения, чем коснуться их своим лицом, позволить им течь по своим рукам, пропустить между своих пальцев.
Посланник действительно пропустил руки через ее волосы, ощущая, как податливо отклоняется назад голова, позволяя ему эту вольность, как, прислушиваясь к его словам, приглушила девушка свое дыхание.
— Ты самая прекрасная из всех, кого я только видел. Посмотри на свои соболиные брови, на точеный носик. Взгляни ни изящную линию подбородка, — Найл осторожно провел кончиками пальцев по ее лицу. — Трудно представить, как можно жить, дышать, улыбаться, если ни разу не смог прикоснуться к твоей шее. Какая у тебя теплая, бархатная, нежная кожа, Авиола, прикасаться к ней приятнее, чем почувствовать солнечные лучи после долгой холодной ночи.
Правитель сделал шаг к ней, наклонился вперед, чтобы его дыхание коснулось порозовевшего ушка девушки. Он не собирался тискать ее и даже целовать, но пронизывающее все его существо желание все равно истекало из его сути и расплескивалось по чуть смугловатой коже туземки.
— Как же ты красива, — прошептал он. — Я даже не представлял, что существуют такие красивые девушки.
Пальцы коснулись ямочки внизу шеи, мягко прокатились по ключицам вправо и влево — и ушли. Авиола затаила дыхание, но Найл не спешил сдерживался, хотя вспыхнувшее в душе вожделение все равно выдавало себя в изменившемся тембре голоса, в дыхании, в запахе, наконец!
Рука Посланника прикоснулась к ее животу, скользнула в сторону и по боку поднялась наверх, потом, как бы случайно, мимолетно коснулась ее груди, задержалась на шее, снова скользнула вниз. Авиола замерла. Она не дышала уже так долго, словно вовсе разучилась это делать.
И тогда рука опустилась ниже, оказавшись среди мягких кудрей. Указательный палец ощутил полоску горячей влаги, нежно погладил ее, вызвав ответное движение бедер. Палец слегка усилил нажим, погружаясь во влажное безумие — бедра задвигались быстрее. Девушка стала испуганно хватать воздух широко раскрытым ртом, издала протяжный стон и внезапно метнулась в сторону, со всей силы оттолкнув правителя. — Что с тобой, Авиола? — удивился упавший на постель гость.
Девушка продолжала тяжело дышать, потом несмело улыбнулась:
— Простите меня, это я случайно…
— Тогда иди сюда!
Дочь вождя приблизилась. Найл сел на постели и стал целовать бедра, живот, кожу над самым пушком, ее ноги. Авиола опять потеряла рассудок — и теперь только тело реагировало на близость мужчины беспорядочными движениями, иногда резкими, иногда мягкими, но всегда направленными навстречу. Время от времени девушка полностью обмякала, неуверенно трогала его волосы руками, но он продолжал и продолжал свои ласки, стремясь довести ее до того пика, после которого уже невозможно вернуться назад.
Вскоре правитель ощутил, что его жертва уже совершенно потеряла рассудок, не понимая, где находится и что с ней происходит. И тогда он взял ее, обессиленную, уложил на подушку и сильным, почти жестоким толчком вошел внутрь.
Авиола слегка вскрикнула, но не оттолкнула его, а только сильнее обняла, царапая спину ногтями, и теперь настала очередь Посланника терять рассудок, забывать реальность, терять контроль над своим телом, рвущимся куда-то ввысь, словно в девичьем теле есть свои горные вершины. Потом внутри него словно взорвалась бомба, унесшая последние остатки сил, и Найл обмяк, лежа рядом с Авиолой и не забывая удерживать ее закинутой на талию рукой.
* * *
Хозяйка, успевшая понять вкусы гостей, подала на завтрак крабов и пару ломтей хорошо прокопченной рыбы.
Рыбу взял себе хозяин, предоставив остальным разгрызать розовые панцири, раз уж им это так нравится.
— Пожалуй, мы попытаемся пройти вдоль вашего леса до конца, Рыжий Нос, — высосав клешню, начал разговор Посланник Богини. — Граница деревьев и моря тянется на юго-запад, и мы хоть немного приблизимся к островам с каменным лесом. Ты знаешь какая местность лежит за лесом?
— Там лежит суша, — мерзляво передернул плечами туземец. — Наш лес заканчивается у устья Голодной реки, а она течет прямо с юга.
— Это хорошо, — обрадовался Найл. — По ней можно добраться до островов?
— Не знаю, мой гость Найл, — покачал головой вождь. — Живые люди никогда не плавали по реке. Разумеется, ты можешь попытаться совершить этот подвиг, но воды вдоль леса принадлежат многим разным кланам. Боюсь, они могут не пропустить тебя к устью.
— Обойдем лес мористее, — безразлично пожал плечами правитель.
— За горизонтом стоит еще один лес, Грязный, с мутной водой, в которой невозможно охотиться. Чем ближе к устью, тем ближе сходятся леса. Тебе никак не обойти воды ближних к устью кланов. — А что если вежливо попросить их нас пропустить?
— Я не уверен, что кланы позволять чужакам осквернять их воды, мой гость, но ты можешь попробовать. Еще три дня назад я послал соседям сообщение о появлении огромных пирог в водах моего клана, соседи передали его дальше. Завтра на Безводье соберутся вожди, чтобы услышать о тебе из первых уст. Там ты сможешь передать свою просьбу.
Как понял правитель, Безводьем люди морского леса называли небольшой островок среди мангровых зарослей, на котором могли собраться сразу несколько десятков человек, не боясь проломить пол хижины или перевернуть в толчее свои пироги.
— Как долго туда добираться?
— Больше дня.
— Тогда, наверное, нам нужно отправляться немедленно? — поднялся на ноги Найл.
— Да, — согласился вождь. — Если вы уже сыты, то нам пора.
* * *
Безводье представляло собой плотно утоптанную, почти круглую плешь, выпирающую из воды примерно на полметра, и почти двухсот метров в диаметре.
На острове не росло ни единой травинки. Да и не удивительно: каждый из вождей прибыл на собрание в сопровождении пяти-шести воинов, вождей оказалось не менее полусотни — так что на маленьком клочке суши возникла изрядная толчея. Многие из вождей ходили, прикрытые со всех сторон настороженными мужчинами, сжимающими в руках тяжелые весла. Земля собраний явно не считалась среди кланов священной, и многие ожидали здесь нападения исподтишка.
Рыжий Нос, кстати, тоже спрятался под прикрытие воинов.
Молодого вождя, основавшего новый клан, на Безводье не любили. Ведь племя Рыжих возникло не на пустом месте — новый друг Найла сманил к себе людей из других кланов, причем воинов в большинстве молодых, сильных и решительных, с красивыми женами, которыми те не желали делиться со старыми вождями.
