— Рия, мой господин.
— Оденься, Рия. И отнеси одежду Жувии, она в детской яме. А потом, — повысил он голос, — убери здесь объедки, смотреть противно.
— Зачем ты ее пугаешь, Посланник? — неожиданно вступился за девушку Айван. — Она и так не в себе.
— Потому, что она здесь единственное существо, способное соображать, и передвигаться, — усмехнулся правитель. — Или тебе нравится сидеть в этой помойке? Айван, выросший в Дельте и воспитанный Шабром, умнейшим из восьмилапых ученых, достаточно уверенно чувствовал мысленные образы и понял, что презрительная интонация Посланника к нему и Нефтис не относится.
— Мы можем просто уйти в другую хижину, — резонно ответил молодой парень, вызвав неудовольствие Нефтис.
Телохранительнице не нравилось, когда кто-то смел спорить с ее господином.
— Уйдем, уйдем, — Найл успокаивающе положил руку стражнице на плечо. — Но порядок, Айван, следует поддерживать везде и всегда. Мы не горные пчелы, которые гадят прямо у своего порога.
Туземец с крабовой клешней во рту внезапно вздрогнул, немного пожевал похрустывающий жесткий панцирь и снова затих. Брат по плоти брезгливо поморщился:
— Ты по-прежнему будешь считать их своими друзьями, Посланник?
— Буду, — пожал плечами Найл. — Идеальных людей не существует. Нужно уметь прощать недостатки тем, кто готов помочь тебе, поддержать в трудную минуту. Даже бестолковые друзья лучше умелых врагов.
Закачались мостики — девушка возвращалась от детской ямы.
В одежде она чувствовала себя намного увереннее, а мытье посуды и приборка комнат были для нее привычной обязанностью. Правда, вид толпы незнакомых мужчин, внезапно оказавшихся ее полноправными хозяевами — пусть даже спящих — снова нагнал на нее робость, и она стала собирать разбросанные по полу объедки передвигаясь чуть ли не на цыпочках.
— И еще, Рия, — громкий голос Найла заставил ее вздрогнуть и испуганно сжаться. — Мы сейчас уйдем в основной дом. Если кто-то из этих воинов станет здесь испражняться, скажи, что твою хозяйку, — правитель ткнул пальцем в сторону Нефтис. — Твою хозяйку это раздражает. А какова она в гневе, эти удальцы знают.
— Да, мой господин, — низко поклонилась девушка сперва Найлу, а потом Нефтис.
В ее душу наконец-то стало возвращаться спокойствие.
Рия знала: сильный господин не всегда бывает справедлив, и не всегда милостив — но за его спину всегда можно спрятаться, и ему всегда можно пожаловаться на обидчиков.
Теперь спящие победители не вызывали у нее прежнего страха — она принадлежала не им, а сильной женщине со щитом за спиной и длинным мечом на поясе.
Айван тоже разобрался в мыслях девушки и поднял глаза на Найла с немым недоумением: ему никогда не приходило в голову, что полагаться можно не на свои силы и оружие, а на кого-то другого.
Поддержать — да, встать рядом — да, подставить плечо — да. Но спрятаться за спину?!
— Она не воин, Айван, — покачал головой Посланник Богини. — Ты никогда не сможешь рассчитывать на ее плечо. Только на ласки, покорность и преданность.
Внезапно по всему дому прокатились гулкие удары.
Найл выглянул вниз: там качалась пирога с тремя туземцами, один из которых держал в руках зеленую ветвь.
— Вот тебе и другая хижина, — фыркнул правитель, — кто-то хочет начать с нами переговоры. Нужно прибрать здесь по-быстрому…
Он боролся с желанием просто смести накопившейся за ночь мусор в открытый проем кухонного мостка, но тогда хлам высыплется на головы парламентеров.
— Рия, шевелись! — уже всерьез зарычал он. — Айван, Нефтис, давайте забросим этих туземцев выше этажом, чтобы вид не портили. Быстро, быстро…
Некоторые из туземцев, когда их брали под плечи, начинали подавать признаки жизни, открывали глаза и порывались встать. Таких Найл тут же бросал и переходил к их вовсе бесчувственным соседям.
Снизу снова постучали.
Правитель мимоходом скинул вниз веревку, помог Нефтис приложить вождя в уголок, огляделся: двое воинов с безумными глазами пытались устоять на покачивающемся полу — покачивающимся в прямом смысле, от ветра, один на четвереньках полз к туалетному мостику, а Рыжий Нос, которому придали сидячую позу, то ронял голову, то норовил ее снова поднять.
Рия догадалась принести с кухни три большие чистые тарелки и перекидала на них целые тушки рыб и крабов, разбросанные по столу, чем сразу придала ему приличный вид.
— Молодец, — коротко кинул ей правитель, ощутив теплую волну благодарности за похвалу.
Похоже девушка окончательно возвратилась к жизни.
Однако в люке уже появилась зеленая ветвь, покачалась из стороны в сторону, а следом за ней просунул голову пожилой туземец. Он закачался, готовый вот-вот сорваться вниз — Нефтис шагнула вперед, протягивая руку помощи, но Найл успел ее остановить. Местных обычаев правитель еще не забыл. Старик понял, что хитрость не удалась и легко забрался внутрь.
— Приветствую тебя, гость из открытого моря, — качнулся он вперед, чтобы потереться носами, но правитель, не готовый к подобному приветствию, отпрянул.
Старик не смутился: здоровались прикосновениями носов обычно только родственники или друзья. Если победитель прежнего вождя не считал себя его другом, то это совсем не оскорбление или обида.
Найл молчал, тщательно прощупывая сознание гостя.
Того звали Черный Волос, и хотя волосы давно поседели, кличка все равно успела заменить данное при рождении имя.
Он был стар. Во время набегов или разграбления клана таких нередко убивали. Старики считались обузой, и хотя свои дети уже давно не отвозили их в море на вязанке хвороста, убийство чужого старика во время войны считалось некоторой компенсацией за причиненный ущерб. Черный Волос ничуть не удивится, если тот, кто пожелает стать новым вождем прямо сейчас перепилит ему горло и скинет вниз, избавляя клан от лишнего рта.
Тогда это станет знаком, что в доме Сирапа появился новый хозяин, который берет племя под свою руку.
Такое иногда случалось, если вождя убивал не другой вождь, а просто молодой сильный воин.
Однако чаще всего схватки происходили между вождями.
Правитель другого племени не мог разорваться между двумя домами и приводил воинов, чтобы просто разграбить чужой клан, забрать себе все и всех, кто нравится, поесть чужой пищи и попить чужой моркхи, развлечься с беззащитными людьми, побаловаться с их женщинами.
Иногда в награду за терпение и покорность клану оставался брошенный дом вождя, в котором можно успеть сделать припасы и отсидеться при следующем набеге. Но чаще всего после ухода победителя на ослабевший клан со всех сторон налетали соседи. Не имея возможности пересидеть осаду, племя становилось легкой добычей и было обречено.
