— Кто-нибудь выжил? — продолжая начатый ранее разговор, спросил Первый.
Вопрос был задан обманчиво небрежным, будничным тоном, каким говорят о московской погоде, сидя на верхней палубе бороздящей воды Керченского пролива яхты.
— Никто, — сказал Второй. Он только вчера поднялся на борт в Севастополе и был в курсе последних столичных новостей. — Это трижды проверено и перепроверено, и сомнений быть не может: погибли все до одного. Работал, судя по отзывам, настоящий профессионал. Отстрелял магазины, бросил «ингрэмы», подчистил то, что осталось, из пистолета и спокойно ушел. Прямо как был, в этом дурацком балахоне. Балахон потом нашли на ветке какого-то дерева. И — ни одной зацепки, ни малейшего следа.
— Вывод: наши спецслужбы по-прежнему на посту и держат марку, — с удовлетворением констатировал Первый.
— Ну да, — сказал Второй. — Не все же в деревне дураки!
Первый вспомнил, что так говорил популярный некогда эстрадный комик, у которого не хватило ума остаться именно эстрадным комиком, и который стал комиком политическим, с места в карьер подавшись в губернаторы. То был один из самых первых, пока еще робких, экспериментов, преследовавших общую цель: выяснить, что получится, если на протяжении какого-то времени целенаправленно и планомерно действовать вопреки логике и здравому смыслу, и как далеко «дорогие россияне» позволят экспериментаторам зайти по этому пути.
— Вот, — продолжал Второй, показывая ему миниатюрный цифровой диктофон, — аудиозаписи показаний Мента и предсмертного выступления Политика. Если бы это можно было обнародовать, получилась бы неплохая пиар-акция: смотрите, какой жуткий заговор раскрыли наши спецы! А вы говорите, что они только даром проедают бюджетные деньги…
— Если бы да кабы… — пренебрежительно протянул Первый и безнадежно махнул рукой. — Сам знаешь: с записями или без, этому никто не поверит, кроме идиотов, которые верят всему, что пишут в газетах и говорят по телевизору. А идиоты не в счет, мы стараемся не для них.
— Да, — вздохнув, согласился Второй, — в этот раз мы, пожалуй, слегка перегнули палку. Но ведь получилось же!
— Почти, — уточнил Первый.
— Почти, — согласился Второй.
— С тебя бутылка, — улыбаясь одними уголками губ, напомнил Первый.
— Ммм? — деланно удивился Второй.
— Ты помнишь, на что ставил?
Второй задумчиво кивнул.
— Помню. На то, что у них все получится, и что их придется хватать за руку в самый последний момент. — Он запустил руку под шезлонг, на котором полулежал, подставляя незагорелое лицо первым в этот день утренним лучам, и, выудив оттуда, с улыбкой протянул собеседнику пузатую узкогорлую бутылку с янтарным, похожим на средней крепости чай содержимым. — Что ж, такие проигрыши только радуют. Как ни крути, а избавиться от целого десятка окопавшихся в высших органах государственного и хозяйственного управления дураков — неплохой результат.
— По такому случаю коньячок мог быть получше, — придирчиво изучая этикетку, ворчливо заметил Первый.
— Извини, другого не завезли, — продолжая улыбаться, сказал Второй.
В пенной кильватерной струе за кормой, то и дело обгоняя яхту, резвились дельфины. Дальше, скромно скрываясь в повисшей над сверкающей в лучах восходящего солнца водой туманной дымке, но все время оставаясь на виду, маячил сторожевой ракетный катер с Андреевским флагом на мачте.
— В следующий раз не полагайся на корабельный камбуз и запасись заранее, — посоветовал Первый.
— В следующий раз платить придется тебе, — возразил Второй.
Они немного посмеялись. Первый из-под приставленной козырьком ко лбу ладони посмотрел на корабль сопровождения, окинул хозяйским взглядом проплывающий по правому борту российский берег и спросил:
— А на что поставим?
— Пока не знаю, — признался Второй. — Подумаем, последим за новостями… Что-нибудь непременно наклюнется, ты же знаешь, как это у нас бывает: и сочинять ничего не придется, сами такое замутят, что нарочно не придумаешь!
— Это факт, — согласился Первый. — В нашей деревне дураки, конечно, не все, но многие. Пожалуй, даже большинство. — Он посмотрел на часы и вдруг торопливо завозился, выбираясь из шезлонга. — Е-мое, без пяти шесть! Мой сейчас проснется, а я тут прохлаждаюсь!
— Да и мой от твоего, как всегда, не отстанет, — тоже вставая, согласился Второй. — Честно говоря, недоели они мне хуже горькой редьки!
— Не тебе одному, — засовывая под мышку выигранную в споре бутылку, рассеянно на ходу заметил Первый. — А по мне, так пусть бы работали. За ними бывает очень любопытно наблюдать. Мы-то всегда на подхвате — если что, поможем, подправим…
Где-то негромко, но отчетливо скрипнула дверь.
— Ну все, понеслась. По местам, — сказал Первый и, махнув рукой, поспешно скрылся в кокпите.
Второй ненадолго задержался, любуясь играющими в кильватерной струе дельфинами, а потом выбросил за борт диктофон, сплюнул туда же и поспешил за коллегой, чтобы к тому моменту, когда хозяин выйдет из каюты, быть на своем рабочем месте, держа наготове накопившиеся за ночь бумаги.
