Скорее всего, кинуть нас хотел сам Зипун. Наезд вместо денег, а полторы косаря от барыги – себе в карман. Но с нами такой номер не пройдет, и браток это уже понял.
– Деньги будут, – угрюмо сказал он. – Но больше нашего барыгу не трогайте!
– А почему нет? Мы с нашей наценки двести рябых наварили. Делим их пополам и работаем дальше.
Я понимал, что многие барыги под крышей у братвы, а на всех рэкетиров у нас кулаков не хватит. Но и отступаться от этих торгашей нельзя, иначе сбыт рано или поздно встанет, поэтому придется идти на компромисс.
– Двести рябых пополам? – Зипун задумался.
– Это только с одной сделки. Мы ему еще товар закинем.
– Колос в убытках останется, – сообразил браток. – С чего тогда он отстегивать будет?
– Не останется. У него своего товара хватает. Мы ж его чуть-чуть загрузим, чтобы не сдох.
– Ну, если чуть-чуть. А что там за наценка у тебя?
Колосов согласен был покупать у меня джинсы по пятьдесят рублей, а я сдал их ему за восемьдесят. За счет своей силы. Вот и выходило, что тридцать рублей – силовая наценка. И так с каждой вещи.
В принципе, за партию товара, впаренного Колосову, такая вот силовая наценка составила больше трехсот рублей. Но зачем Зипуну вникать в эти подробности, если ему и с двух сотен половины хватит? Даже этого много.
Зипун выслушал меня, кивнул в знак согласия, и мы забились с ним работать вместе. Ведь у него помимо Колосова были и другие подопечные, которых я мог окучить.
В тот день мы спихнули торгашам весь свой товар и уехали в Панфиловск с богатой выручкой. Еще мы привезли с собой синяки и ссадины, но это мелочь по сравнению тем с чувством победы, которое принесла нам схватка с братвой.
Глава 9
Отца должны были выписать завтра, но забрали его сегодня. Сделала это Варвара Игоревна. Из больницы я прямым ходом отправился к ней.
Я знал, по какому адресу она проживает, но ее дом увидел только сейчас. Большой, двухэтажный, с шиферной крышей, за высоким железным забором.
Калитку мне открыла Лиза. Светлые ровные волосы распущены, ресницы удлинены, модные тени на верхних веках, сочно накрашенные губы, аромат хорошего парфюма. Белый свитерок из нежной ангорки, голубые джинсы в обтяжку, полусапожки на шпильке. Смотрелась она потрясно, и я невольно залюбовался ею.
– Привет! Варвару Игоревну хочу! – голосом из «Мимино» сказал я.
– А меня не хочешь? – Она усмехнулась, разглядывая припухлость у меня под губой. – Что это у тебя?
– Тебя хочу, а это так себе, мелочь. Тебе не холодно?
– Пошли. – Лиза улыбнулась, увлекая меня за собой.
Мне стало не по себе, когда из огромной будки выскочила кавказская овчарка. Собак я не жаловал, поэтому в душе дернулся, но испуг наружу не прорвался. Да и бояться, в сущности, было нечего. Цепь у собаки слишком короткая, чтобы дотянуться до меня. Я не рванулся в сторону и заслужил от Лизы похвалу, которую она выразила взглядом.
Мы поднялись на высокое крыльцо, зашли в дом. В маленьком закутке за прихожей уютно гудел котел, гоняя по трубам горячую воду.
Мебель в доме дорогая, богатые ковры, в зале работал японский телевизор с видеомагнитофоном. Нетрудно догадаться, откуда Сахнина взяла деньги на дом и обстановку. Но я далек был от мысли ее осуждать.
В доме ни Варвары Игоревны, ни отца. Лиза поняла, о чем я хочу спросить, и предупредила меня.
– К наркологу они поехали, – сказала она. – Зачем, ты и сам знаешь. Чай будешь?
– Да, если угостишь.
– Легко.
Мы прошли на кухню, она поставила на плиту чайник.
– Мама все собиралась спросить у тебя… – Лиза нарочно, как мне показалось, потянула паузу.
– Насчет фабричной братвы? – Я угадал, именно этого вопроса Лиза и ждала.
– Ну да. Никто к ней так и не пришел.
– Так решил я вопрос. Ее не тронут.
– Ты уверен? – спросила она, внимательно глядя на меня.
Непростая девчонка, деловая, ушлая, себе на уме.
– С фабричными проблем не будет, но если кто-то другой наедет…
– Эй, что это у тебя? – перебила меня Лиза.
Она коснулась полы моей куртки, отвела ее в сторону и большими глазами уставилась на пистолет, торчавший за поясом.
Здесь, в Панфиловске, я не очень боялся носить оружие. В РОВД есть знакомые менты, и с деньгами, чтобы откупиться, никаких проблем. С пистолетом спокойней на душе. С московской братвой рамсы наметились, тот же Кислов точит на меня зуб. Одним словом, порох нужно держать сухим.
– Да так, на курсы самообороны записался.
– Куртка у тебя кожаная. Ты что, с фабричными?
– Ты же не думаешь, что я навел их на твою мать?
В ответ она пробурчала что-то совершенно неразборчивое.
– Одна думает, что я братву на мать навел, другая… – Я осекся, вспомнив про Марго.
Лизе совсем не обязательно знать, в чем упрекала меня Рита.
– Не наводил я братву. Я тогда с ними не был.
– А сейчас?
– А сейчас у нас договор. Мы закупаем товар на швейке, развозим по рынкам, там у нас его берут оптом. А кто не хочет брать, того воспитываем. Не можешь – научим, не хочешь – заставим.
– И как, получается? – Лиза снова отвела в сторону полу моей куртки и нежно погладила пальцами рукоятку пистолета.
– Получается.
Я не желал хвастаться, но мне вдруг захотелось, чтобы она провела пальцами по другому месту, по переднему карману брюк, где у меня лежала пачка денег, согнутая пополам. Я взял руку Лизы и опустил ее до уровня того самого места. Она не сопротивлялась, хотя смотрела на меня напряженно. Вроде бы и хотела меня, но боялась.
Сначала Лиза коснулась пальцам бугорка в кармане, затем я достал деньги и показал ей. Это были доллары, в которые мы прямо на рынке перевели рубли.
– Такая вот капуста.
– Неплохо. – Она с интересом, но без вожделения глянула на деньги и кивнула.
– Грузчиком мне было спокойней, – вернув деньги на место, сказал я.
– Под грузчика вода не течет. Интересный ты парень, Слава. – Взгляд ее подернулся поволокой, язык скользнул по губам. – Так и хочется прикоснуться к твоему успеху. – Сначала она огладила пальцами оттопыренный карман, затем чуть переместила их, сощурилась в предвкушении удовольствия и спросила: – Ты ведь сказал, что хочешь меня, да?
– Хочу.
– И я тебя хочу.
Джинсы плотно обтягивали ее стройные красивые ноги, но снялись они на удивление легко. Сначала Лиза вынула у меня из-за пояса пистолет, а затем расстегнула мои брюки.
