— Значит, нужно подниматься выше, — сонно потряс головой Посланник Богини, выслушав доклад северянина.
— Может быть, вам нужен еще отдых, мой господин? — предложил Поруз. — Вы ранены и явно нездоровы.
— Мне нужно Семя, — поморщился Найл. — Ты не поверишь, северянин, но рядом с ним все раны затянутся в считанные мгновения.
Была и еще одна причина не засиживаться на месте — голод. Братья по плоти ничего не ели уже три дня. Брезгливость к плоти себе подобного пока сдерживала их желание разделать несколько двуногих из племени каннибалов, но если пищу не удастся добыть в течение хотя бы пары дней… Тогда придется забыть о принципах, и вернуться во владения племени.
— Уберите паутину с прохода в храм, — разрешил правитель. — Пусть уходят.
Смертоносцы побежали выполнять приказание, и вскоре из пирамиды вышла и торжественно направилась к Найлу целая делегация из полутора десятков туземцев с Гибкой Рукой во главе.
Женщины с детишками тоже выбрались наружу, но теснились в стороне.
— Мы осознали твое недовольство, Кормитель, и единодушно решили исправить его, как истинные твои дети! — Паренек поднял на вытянутых руках голову Крепкого Ногтя. — Простишь ли ты нас и одаришь ли снова своей милостью?
Найл задумчиво посмотрел в сторону небольшой кучки молодых мам и тощих малышей. Что он мог сделать для них, признавших в нем своего Бога? Взять с собой? Но ведь он отправляется не в спокойное путешествие к сытым берегам, а продолжает восхождение на невероятную высоту древнего здания. Сможет ли он утянуть за собой подобную обузу? Выдержат ли они сами подобный переход? Вряд ли… Что еще? Оставить им завет не убивать себе подобных, не есть людей? А чем тогда они вообще смогут питаться?
— Простишь ли ты нас и одаришь ли снова своей милостью? — с надеждой переспросил Гибкая Рука.
— Да, — кивнул Найл и взял протянутую ему голову с характерным прямоугольным вырезом по своду черепа. — Я прощаю вас, и милость моя всегда пребудет с вами.
Мужчины разразились радостными воплями:
— На нижних! Мы идем добывать нижних! С нами милость Кормителя!
Они так обрадовались, что не стали дожидаться ухода новоявленного Бога и устремились к лифтовым шахтам. Найл подождал, пока с этажа не исчезнет последний каннибал, подошел к другой шахте и выкинул голову туда.
— Пошли. Наша дорога идет в другом направлении.
* * *
Три этажа над пирамидой доставили путникам истинное наслаждение: на них не было ничего, кроме рассыпанных по полам гибких одноразовых пластмассовых тарелок. В остальном, как в холле первого этажа — пусто от стены до стены, никаких фальшполов или труб под потолком. А когда братья по плоти решили двигаться дальше, то внезапно обнаружили, что лестницу перегораживает пористая мягкая стена.
— Что это, Посланник? — в трудной ситуации братья всегда полагались на мнение опытного Найла, который был старше их почти в четыре раза.
Правитель выдвинулся вперед, нажал на стену ладонью.
Она поддалась, уйдя на глубину почти в локоть, но когда руку убрали — выпрямилась опять.
— Больше всего это похоже на губку. Я видел такие у троллей, они из них матрацы себе делали. Она не должна быть прочной.
Правитель вытянул меч и несколькими резкими ударами из стороны в сторону иссек стену. Клинок действительно проходил сквозь губку, не встречая опоры — вот только пользы это не принесло. Несколько крупных кусков упало на ступени — но стена, хоть и порезанная, осталась стоять на своем месте.
Найл решительно двинулся вперед, яростно работая оружием и прорубился на несколько шагов, буквально войдя в стену с головой — но все, чего удалось добиться, так это выяснить, что она несомненно толще нескольких метров.
— Шериф! — запарившийся правитель спрятал оружие. — Отправьте смертоносцев на разведку вверх по шахтам. Может быть хоть там этой мерзости нет.
Однако надежды Посланника Богини не оправдались — губка плотно забивала все шахты, не оставляя для прохода ни малейшей щелочки. Путникам пришлось становиться на ночлег вокруг надежно запертой от них лестницы, благо ни фальшполов, ни вентиляционных коробов видно не было, и за натянутой вокруг стоянки паутиной опасаться чего-либо не стоило.
К утру никаких новых идей ни у Найла, ни у северянина, ни у братьев по плоти не появилось. Правитель, подавая пример, первым вошел на лестницу и принялся врубаться в рыхлую массу, продвигаясь шаг за шагом вперед. Лохмотья коричневой губки сыпались вниз один за одним, легко перекатываясь из стороны в сторону от легкого толчка, клинок мелькал непрерывно, высекая проход по высоте человеческого роста. Труднее всего давалось прорубание расширения снизу — чтобы могли пройти пауки. Для этого приходилось или нагибаться, или садиться на корточки. Вскоре Найл не выдержал постоянной боли в спине, и стал рубить широкий проход в полный рост — так получалось проще.
Где-то за час он прошел весь первый пролет. Меч к этому времени из легкого, хорошо сбалансированного инструмента превратился в тяжелую, совершенно неподъемную железную палку.
Посланник Богини отступил, но вместо него на лестницу тут же поднялась могучая широкоплечая Нефтис.
Вскоре на площадку этажа покатились крупные мягкие куски. Стражница работала с такой яростью, что, казалось — одна способна измочалить всю стену насквозь, но уже через час стало ясно, что мягкая, податливая губка победила и ее. Телохранительница вернулась на этаж и, тяжело дыша, рухнула на пол рядом с Найлом.
На лестницу ступили Трития и Нувтуз.
— А что, если эта масса наполняет дом до самой крыши? — подошел к ним Поруз. — Что тогда?
— Тогда нам предстоит очень трудный путь, шериф, — твердо ответил Посланник Богини, давая понять, что никакого отступления не будет. — Кстати, северянин, а на каком этаже мы находимся? Пока меня каннибалы без сознания таскали туда-сюда, а потом по темным тоннелям гоняли, я совсем со счета сбился.
— Я тоже не считал, — пожал плечами Поруз. — Наверное, мы где-нибудь посередине дома.
— Думаешь? — засомневался Найл. — Давай попробуем сосчитать. За первые два дня мы прошли двенадцать этажей, потом были четыре с жилищами троллей, потом пошли жилые, там меня стукнули… Сколько их было? Шесть? Двенадцать?
— Да, около десяти, — кивнул северянин.
— Получается, два раза по двенадцать, плюс четыре с троллями, пирамида, плюс еще три этих, пустых. Тридцать два. А в доме этих этажей двести шестьдесят две штуки. А ты говоришь, до половины дома добрались! Чуть больше одной десятой дома получается, Поруз, не больше.
— Одна десятая… — северянин поднес ладони к лицу. — И все это сделали обычные люди? Такими же вот руками? Не может быть!
— Вот так, — усмехнулся Найл. — А вы все трудолюбию муравьев удивляетесь.
Тем временем братья по плоти пробились уже к началу четвертого пролета. В отличие от Найла и Нефтис, они работали не до изнеможения, а сменяли друг друга через несколько минут — и каждый свежий человек работал вдвое бодрее, чем уставший.
