Когда он оказался внутри меня, я выдохнула и попыталась улыбнуться. Он все еще казался испуганным, но старался скрыть это, и через пару минут у него получилось. Я обхватила его за шею.
– Я хочу тебя, – сказала я.
Мы отдались друг другу, медленно и осознанно, убеждаясь, что удовольствие максимально. Убеждаясь, что каждый толчок сопровождался поцелуями, нежностью и ласками. Мы оба двигались в темноте, и каждый угадывал желания другого.
Когда мое тело подсказало ему, что я подхожу, он приподнял мои бедра, чтобы ускориться, входя глубже, но все еще контролируя каждое движение.
Мое наслаждение было диким и в то же время тонким и изысканным. Звуки, которые я не опознала как собственный голос, вырывались из моего горла, я чувствовала себя такой освобожденной, такой раскрепощенной и владеющей собой. Наконец у меня был любовник, которого мне суждено было иметь.
Его дар не заставил себя долго ждать – громкий, мужской оргазм, который тем не менее имел в основании пронзительную уязвимость.
Я прижала его к груди, и мы оба покачивались на волнах наслаждения… а за окном лил дождь…
Почему именно сюда я приехала искать утешения? Почему так должно было случиться?
Мы проспали несколько часов, пока нас не разбудил резкий звонок моего мобильника. Мне пришлось идти за ним в ванную и лазить там среди кучи еще не высохшей одежды. Обнаженная и дрожащая, я ответила, отметив, что был уже шестой час. Звонила Джоди.
– Джо?
– Ах, так ты еще жива.
– Конечно, как дела?
– Я думаю, тебе следует вернуться.
– Да? Почему?
– Пожалуйста, просто приди. И… – она понизила голос до странного шепота, – вероятно, будет лучше, если ты придешь одна.
– Что? Что случилось?
Но она повесила трубку.
Пока я, хмурясь, смотрела в телефон, за мной материализовался сонный Янош. Он обнял меня за плечи и заглянул в мобильный, стараясь понять, что происходит.
– Все в порядке?
– Не уверена. Звонила Джоди, она говорила очень загадочно, просит, чтобы я немедленно вернулась.
– Не сказала, зачем?
– Нет, но сказала, чтобы я пришла одна.
– Хмм…
Он прижал меня и держал довольно долго, пока у меня характерно не заурчало в животе.
– Долгая гроза, – посмеялся он.
Я слегка толкнула его под ребра.
– Нет, но сначала ты должна поесть. Ты голодна. Пошли на кухню.
Он испек мне блины, или «палачинки», как их называют в Венгрии, а моя тревога от телефонного разговора все нарастала.
– Почему Джоди просто не сказала мне, в чем дело? Думаю, надо ей перезвонить.
– Хочешь я пойду с тобой? – Янош опустил передо мной тарелку блинов со сливками и грецкими орехами.
– Не понимаю, почему так важно, чтобы я пришла одна. Я ей перезвоню.
– Сначала поешь.
Он был прав: лаять в телефон и в то же время лакомиться блинчиками вряд ли возможно, по крайней мере, не очень полезно для пищеварения. Я покорилась Яношу – он сел напротив и заботливо вытирал сливки с моих губ.
Мне с ним было так спокойно, я раньше ни с кем себя так не чувствовала. Мы ели свои палачинки, блаженно улыбаясь.
– Ладно. Я позвоню ей.
Я набрала номер Джоди, у меня немного крутило живот, и не только от такого количества съеденных сливок и сахара.
Она не подошла. На второй раз тоже. И не ответила на сообщение.
– Так, вот теперь я в бешенстве, – пробормотала я.
Янош взял меня за руку.
– Я пойду с тобой. Кроме того, я не позволю тебе одной разгуливать по Восьмому району.
– Как угодно, – бросила я не задумываясь, мое сознание было занято множеством темных и ужасных сценариев. – Спасибо, спасибо, что пойдешь со мной.
– Не благодари. Конечно, я пойду с тобой.
Дождь перестал, но одежда не высохла, поэтому поверх юбки я натянула сухую рубашку из шкафа, застегнув на голом теле. Что бы ни происходило в квартире Джоди, надеюсь, никто не заметит отсутствия на мне нижнего белья. Если бы мы не были так сосредоточены друг на друге, то, возможно, я догадалась бы повесить одежду сушиться, но мне было не до этого – рядом был Янош.
На улицах Восьмого района снова были люди. Мы прошли место, которое Янош присмотрел под бар, но от него совсем не веяло романтикой, которой я наполняла его в своем воображении, просто гиблое место.
С Яношем везде здоровались и шаркающие старики, и задиристые юнцы, проходившие мимо, большинство из них с любопытством рассматривали меня, переговариваясь на венгерском. Сердечные рукопожатия не прекращались до тех пор, пока мы не оказались уже совсем близко от квартиры Джоди.
– Похоже, ты знаменит, – заметила я, надеясь отвлечься от бури в животе непринужденным разговором.
– Я давно знаю этих людей. Я планирую дать работу молодым людям в баре или на стройке. Это важно. Я хочу помочь местным.
– Я искренне надеюсь, что у тебя получится.
На самом деле я хотела сказать: «Я искренне надеюсь, что смогу тебе в этом помочь».
Но как? Я не могла остаться в Будапеште. У меня была работа, родители, кредит на учебу… – все это дожидалось меня в Англии. Не говоря уж о… прошлом. Может, все это и смахивает на сказку, но вряд ли мы будем жить долго и счастливо.
На углу улицы Джоди неожиданно для самой себя я сказала:
– Боже, ты и правда мне очень нравишься! Правда, понимаешь?
Он остановился, засмеялся, обнял меня.
– Конечно, и ты мне, – сказал он. – Ты мой рубин, мой маленький красный драгоценный камень.
– Он не совсем красный.
– Не совсем красный, – согласился он. – Но красивый.
Еще никто меня так не называл.
– Не говори ерунды, я некрасивая.
Он воскликнул, ткнул пальцем прямо мне в нос.
– Никогда не говори о себе плохо.
– Я больше не у тебя дома.
– Нет, но я владелец дома на этой улице, так что правило все еще…
– В силе?
– Да.
Мы подошли к двери. Я посмотрела наверх, пытаясь угадать, что может происходить за балконными дверями, но извилистые железные пруты не давали никаких подсказок.
Когда я поднималась по ступенькам, мое дыхание становилось тяжелее, вдруг мне стало как никогда страшно. Джоди взяли в заложники, приковали к батарее? В квартире полно террористов? Заметив мою тревогу, Янош сам открыл дверь и вошел первым. Я подождала пару секунд, прежде чем проследовала за ним. Первым, что я услышала, был резкий крик Джоди:
