– Уау, – сказала я.
Он посмеялся.
– Допей.
Повторяя за ним, я отправила оставшееся содержимое бокала в пищевод и почувствовала, что мое лицо горит, а на глазах выступили слезы, пока оно делало свою подлую работу.
– Неплохо, а? – улыбался он широко и одобрительно, вытягивая руку на спинке дивана, так что его пальцы опасно покачивались вблизи моего плеча.
– И правда хороша. Хотя от добавки я бы отказалась.
– А я бы нет, – он налил себе еще, выпил и снова обратился ко мне: – Джоди – твоя подруга?
– Моя двоюродная сестра. Она сказала, что квартира будет пустовать месяц, и спросила, не хочу ли я тут пожить.
– Так, значит, она планировала это путешествие на Балатон, – задумчиво проговорил он. – Всего два дня назад мы были в постели вместе, – он покачал головой, его взгляд казался затуманенным.
– Она тебе так приглянулась?
– Приглянулась?
– Она тебе очень нравится?
– А, нет, не очень. Знаешь, она человек с переменчивым настроением.
Я засмеялась.
– Да, знаю.
– Но… – он поднял руки, рисуя в воздухе привлекательный женский силуэт.
– …она горячая штучка, – перевела я, хотя в этом не было нужды.
Он секунду молча пристально смотрел на меня, пока мне не стало неловко, потом взял бутылку палинки, делая вид, что его невероятно заинтересовала этикетка.
– Она обычная, – его голос стал чуть ниже. – Ты привлекательнее, чем она.
Я моргнула, не веря тому, что этот мужчина начал заигрывать со мной всего через пару минут после того, как Джоди разбила ему сердце.
– Спасибо. И спасибо за напиток, но знаешь, уже становится поздновато, а я очень рассчитывала еще немного поспать…
– Ты хочешь обратно в постель? – его голос стал совсем низким.
Я задрожала. Его пальцы стали гладить меня по плечу, и я отскочила.
– Одна! – закричала я. – Обратно в постель одна!
Он вздохнул и скрестил руки за головой.
– Что не так? Ты не считаешь меня привлекательным?
– Нет, я имею в виду, что, конечно, ты не плох, но я не ищу мужчину.
– Ты лесбиянка?
– Нет.
– Ты не любишь секс?
– Да ради бога! Не в этом дело, просто я хочу спать одна.
– А, ты устала.
– Да! В точку! Именно так, я устала.
– ОК, понимаю, – он поднялся, складывая лежавшее рядом одеяло. – Я тоже устал. Пойдем спать.
Я отскочила, недоумевая, как объяснить этому человеку, что я не хочу делить с ним постель.
– Ты хочешь сказать… что идешь в мою постель?
– Это моя постель, – поправил он.
– Да, но… я просто…
Все, что я могла сделать, – это невнятно что-то лепетать, пока он смотрел на меня, подняв бровь.
– У Istenem, ты боишься меня? Ладно. Я сплю здесь.
Я с некоторым недоверием посмотрела на диван, который не казался достаточно большим, чтобы вместить его в полный рост, но он просто указал мне на дверь спальни рукой, на которой висело одеяло, и скомандовал:
– Иди!
Казалось, иного выхода, кроме как подчиниться, у меня не было.
Через два с половиной часа я проснулась от запаха еды и звяканья сковородок. Моей памяти потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить события последних часов.
Этот мужчина все еще здесь.
Я закрылась в крошечной ванной и стояла под душем столько, сколько, по моим расчетам, ему бы потребовалось, чтобы уйти, вспоминая нашу утреннюю встречу, пока втирала шампунь в голову. Просто поразительная наглость! Он уже подумал, что я готова занять место Джоди и в квартире, и в постели. «Мерзкий тип, – бормотала я про себя. – Так беспардонно!» Я вспомнила строчку из письма Джоди: «Если 15 венгров не попытались накинуться на тебя за час до посадки, проверь, все ли с тобой в норме». Я фыркнула, смывая пену с глаз. «Если ты хочешь, чтобы мужик раз и навсегда оставил тебя в покое, скажи ему, что ты беременна от Чака Норриса. Мягкость не сработает». Я подумала о недоверии Яноша к моему нежеланию прыгать в его койку и снова фыркнула.
К тому времени как я вышла из душа и оделась, аромат с кухни был уж слишком соблазнительным, чтобы устоять, и предвкушение холестерина увлекло меня в другую комнату. Янош, стоя ко мне спиной, взбивал яйца в небольшом сотейнике. Не знаю, когда он успел забрать одежду, вероятно, он потихоньку заходил в комнату, пока я спала, фу, – но он был лишь наполовину одет, на нем были джинсы, ремень и больше ничего. Он не услышал, как я вошла, поэтому я быстренько оценила его вид сзади: изгибающиеся лопатки и рельефные мышцы спины. У него была татуировка – какая-то птица – на ключице, как раз там, где заканчивались волосы. Как я ни старалась не смотреть на его задницу, это не помогло. Ей явно было тесно в этих джинсах, и этот вид стоило запомнить и воскресить в памяти в более подходящий момент.
Он поднял сотейник и выложил омлет сначала на одну тарелку, потом – на другую, так что он лег вдоль чего-то, что там уже лежало.
Не оборачиваясь, он спросил:
– Тебе нравится то, что ты видишь?
Я сдержала тревожный вскрик, вызванный тем, что меня заметили, и попробовала вновь взять контроль над ситуацией:
– Омлет? Да, мило.
– Не омлет, – сказал он. – Ты рассматривала мою задницу, нравится?
– Я не… ничего такого, – возразила я, но прозвучало это уж слишком неубедительно, чтобы продолжать – вместо этого я робко подошла к столешнице и уставилась на тарелку.
– Что это?
– Лечо, – ответил он, но я не была таким уж знатоком, так что он пояснил: – Мы любим на завтрак. Лук, перец, помидоры, готовятся с сахаром, солью и паприкой, пока не станут мягкими. Потом мы добавляем яйца, понятно?
– Пахнет аппетитно.
– Спасибо. Садись. Я принесу кофе.
Как только я села, он поставил мне под нос тарелку и крошечную чашку очень крепкого кофе, а сам сел напротив.
– Полезнее, чем жареное, – сказала я, пробуя еду.
Блюдо оказалось очень вкусным, а повар весьма умелым. Я посмотрела на него: весь взъерошенный, татуированный, мускулистый и красивый. Я преждевременно выпихнула его из кровати. Как на меня не похоже. Я напомнила себе, что он заносчивый и высокомерный. И что же еще? Ах, да, я же в депрессии из-за неудачного романа. Ну, отлично. Держись от него подальше, Руби.
– Полезно, – сказал он, не спеша пережевывая. – Нетипичная венгерская еда. Много жира.
– Но у тебя нет ни грамма жира, – не сдержалась я.
