Я села – одеяло соскользнуло до талии, холодный воздух неприятно обжег обнаженное тело. Но вместо того чтобы закутаться в одеяло, я отыскала валявшуюся на полу рубашку Криса. Потом, бросив взгляд на часы, убедилась, что уже почти пять утра. Интересно, во сколько у него самолет, зевнула я. Оставалось надеяться, что не очень рано. Нет, наверное, все-таки рано, раз он уже встал. Как-то странно было оказаться в его постели одной, без Криса… странно и вместе с тем приятно, ведь это означало, что он мне доверяет.
Натянув на себя рубашку Криса, я блаженно втянула ноздрями аромат туалетной воды мужчины, который уже успел стать частью моей жизни. И тут же решила, что буду спать в ней, пока он в отъезде.
Бесшумно переступая босыми ногами, я на цыпочках подкралась к двери и… увидела пустую гостиную. Лившаяся из-за дверей музыка заставила меня повернуть голову влево – ориентируясь на звук, я двинулась по длинному, узкому коридору, оставив за собой несколько закрытых дверей. Только одна из них, самая последняя, оказалась приоткрытой на пару дюймов. Я осторожно взялась за ручку. Что-то подсказывало мне, что за ней кабинет Криса, который мне давно хотелось увидеть. Дверь чуть слышно скрипнула – я расценила это как приглашение и повернула ручку. Мелодия изменилась, теперь это была композиция «Ты слаще сахара» в исполнении рок-группы «Мэтчбокс Твенти». В ней чувствовалось что-то невероятно эротичное. Почему-то вдруг вспомнилось, как Крис упоминал, что любит рисовать под музыку, и мне безумно захотелось узнать, какие образы она ему навевает.
Скрип двери выдал мое присутствие. Заглянув в дверь, я увидела Криса – на нем не было ничего, кроме приспущенных на бедра джинсов, и выглядел он так, словно и сам на вкус был слаще сахара. Мой взгляд блуждал по его телу, упиваясь сочными синими, желтыми, красными красками татуировки в виде дракона, литыми мышцами, которые перекатывались под гладкой, загорелой кожей, а в голове крутилась фраза, не так давно услышанная мною от Криса. «Знаешь, что произойдет, если попытаешься соблазнить дракона? Он сожжет тебя живьем, детка. Так что ты играешь с огнем». И вот сегодня это случилось – я играла с огнем, вознамерившись соблазнить Криса, я обратила его в дракона, и то, каким взглядом он сейчас смотрел на меня, как ему удалось разглядеть то, что я пыталась скрыть от него, – все это заставляло меня корчиться на медленном огне. Только сейчас до меня дошло, что нельзя приставать к Крису с просьбой открыть мне душу, не открыв при этом своей. При мысли о том, что за этим последует, все во мне разом перевернулось, ведь пришлось бы признаться, что я тоже не была до конца откровенна с ним, что есть нечто такое, о чем ему лучше не знать. Нечто, о чем я бы очень хотела забыть. К несчастью, это было невозможно – с таким же успехом можно было пытаться избавиться от выжженного клейма – чем больше трешь, тем ярче оно становится.
Крис взял меня за руку. Я украдкой покосилась на него – и изумилась. В глазах Криса прыгали озорные чертики.
– Добро пожаловать в «пещеру отшельника», детка.
Меня так и подмывало рассмеяться, и я уже в который раз удивилась, как ему удается уловить тот момент, когда у меня на душе кошки скребут, и за минуту-другую вернуть мне хорошее настроение. За это я и любила Криса.
– Пещеру отшельника?
– Именно. Ну, что, страшно?
– Зависит от того, что ты имеешь в виду. Кстати, комната в клубе, куда ты меня отвел, называлась «Логово льва», верно?
– Не пугайся. Я буду нежен с тобой, обещаю. – Выразительно изогнув бровь, он привлек меня к себе, и все мысли о Марке и его клубе разом вылетели из головы. Я огляделась. Моим глазам предстала просторная комната круглой формы, вся как будто состоящая из одних окон. У меня даже слегка закружилась голова – ощущение было такое, словно я оказалась на смотровой площадке Эйфелевой башни. Или на палубе океанского лайнера, готового отправиться в неведомые края.
– Потрясающе! – выдохнула я.
– Я же тебе говорил, – кивнул Крис. – Поэтому я и купил эту квартиру.
– Да. Теперь понимаю.
Он отпустил мою руку, давая возможность осмотреть огромную студию. Немногие стоявшие на мольбертах картины были закрыты холстами – я бы дорого дала, чтобы хоть одним глазком глянуть на них. На полу тут и там виднелись пятна краски, словно художник, торопясь закончить картину, не замечал, что брызги с кисти летят в разные стороны. Я с трудом спрятала улыбку.
– Да, знаю за собой этот грех. Когда работаю, забываю обо всем, – словно подслушав мои мысли, пробормотал Крис. Неслышно встав у меня за спиной, он обнял меня за талию, и мое тело разом откликнулось на его прикосновение. Последняя фраза из песни еще висела в воздухе: «Я хотел заставить тебя уйти, но ты слаще сахара», – и тут Крис вдруг нагнулся и что-то шепнул мне на ухо по-французски.
Я слегка поежилась от удовольствия, до такой степени эротично это прозвучало, и повернулась к нему, закинув руки ему на шею.
– Что ты сказал?
– Я сказал, – прошептал он, – что хочу почувствовать, как ты таешь от наслаждения, когда я ласкаю тебя языком. – Приподняв подол моей рубашки, он обхватил меня пониже спины и крепко прижал к себе. Его затвердевшая плоть вжалась мне в живот. – Если бы до моего рейса не оставалось всего два часа, я бы снова попробовал тебя на вкус. И не отпускал бы до тех пор, пока ты не взмолилась бы о пощаде.
– Взмолилась?! Не дождешься! – буркнула я, сама удивляясь, что способна ворочать языком, когда его пальцы, осторожно раздвинув нежные складки между ногами, двинулись дальше.
– Взмолилась бы, можешь мне поверить. И не вздумай дразнить меня – потому что иначе у меня появится искушение проверить, насколько быстро это произойдет. Собственно говоря, – прошептал он, подведя меня к стоявшему посреди комнаты стулу, – немного времени у меня есть.
«Да. Прошу тебя. Непременно проверь».
– Ты сказал, рейс через два часа, а тебе еще ехать в аэропорт? Вот именно, что немного.
– Нет. У меня еще полно времени. – Крис усадил меня на стул. – Ну как, готова умолять о пощаде?
– Ты наверняка опоздаешь на самолет, – усмехнулась я. – Надеюсь, ты к этому готов?
Вместо ответа он молча повернул меня лицом к мольберту и одним резким движением сорвал с меня рубашку. Я сдула упавшую на лицо прядь волос… и застыла. При виде стоявшей передо мной картины у меня перехватило дыхание. На ней была я – я сидела посреди «пещеры отшельника», поджав под себя ноги и опустив на колени связанные руки. У меня вдруг пересохло в горле.
– Чем ты связал мне руки? – хрипло спросила я. И тут вдруг мои руки оказались у меня за спиной, а в следующий миг я почувствовала, как на них затягивается тугая петля.
Крис, встав передо мной, продемонстрировал мне моток скотча.
– Вот. Очень эффективно.
– Крис, – с трудом шевеля пересохшими губами, прошептала я. – Ты опоздаешь на самолет.
По губам Криса скользнула улыбка – вероятно, такой же улыбкой змей-искуситель улыбался Еве.
