Фигура у нее была просто загляденье: высокая грудь, тонкая талия и лицо ангела — бледное, изящное, словно высеченное из мрамора. На ней не было никакого головного убора, ее чудесные светло-золотистые волосы свисали почти до пояса, что только усиливало впечатление невинности и скромности, более подходящие девушке, а не замужней леди.
Ее глаза были зелеными, как весенняя трава на полях. В них сверкали живой ум и проницательность, а меж тем граф Киркленд порой забывал о наличии этих качеств у представительниц слабого пола. Его собственная жена, далеко не простушка, вероятно, не сумела бы оценить всей абсурдности положения, окажись она на месте Фионы. А если бы на свою беду оценила, то не смогла бы сдержать негодования, не сумела бы держаться так величественно и спокойно, так чутко и умело подлаживаться под настроение мужа, как леди Фиона.
— Сколько с вами людей? — спросил Генри.
— Двадцать пять, но большинство из них ранены. — Гэвин тут же пожалел о столь откровенном ответе. Целых две недели скитаний по лесам вымотали и его самого, и его людей. Следовало отвечать более осторожно, но предательская усталость давала о себе знать. Хотя они с графом были давними приятелями, не стоило так откровенничать.
Напряжение на опушке леса постепенно увеличивалось. Это было заметно по движениям воинов, по их переглядываниям, многие положили руки на рукояти мечей. Краем глаза Гэвин заметил, как леди Фиона бросила на мужа быстрый взволнованный взгляд.
— Я сделаю все, о чем вы меня попросите, — заявил граф. — Ваши люди получат все необходимое, в том числе и лечение, какое мы сможем предоставить. Но, в свою очередь, я жду от вас ответной услуги.
Гэвин выругался себе под нос. Он прекрасно знал, что любая поддержка, любая услуга требуют ответной услуги, но что он мог предложить в том положении, в котором очутился?!
— Хорошо, назовите вашу цену.
— Надеюсь, до конца лета вы совершите набег на мою деревню и похитите мой скот.
Гэвин широко улыбнулся — впервые за последние дни.
— Если пожелаете, я захвачу целое стадо.
— Крайне признателен вам за это, милорд. Да, не забудьте прихватить немного зерна, — напомнил Генри, лукаво улыбнувшись в ответ. — Впрочем, надеюсь, что все награбленное вскоре опять вернется в свои стойла и в свои амбары, а мои поля останутся в целости.
— Конечно, все как обычно. Украденное зерно будет возвращено, а поля будут слегка вытоптаны, но не сожжены.
— Как обычно? — крикнула Фиона, она все-таки не выдержала и сорвалась. — Значит, такое происходило и раньше? И вы оба говорите об этом так спокойно, как будто это какой-то пустяк. Нет, Генри, я не могу поверить, что наши люди согласны с вами. Вы только представьте себе весь их ужас и чувство беспомощности, когда их грабят и убивают.
— Мы не проливаем крови, — возразил Гэвин. Как это ни странно, но ее явное возмущение и обида тронули его, и он не мог понять, что это с ним происходит. Ни он, ни граф не делали ничего плохого. Напротив, они придумали действенный способ: притворяясь для всех врагами, жить по-соседски, если не в дружбе, то хотя бы во взаимных симпатиях.
— Дорогая, мы придумали все это уже давно, — объяснил жене Генри. — Горцы из клана Маклендона приходят на наши земли под покровом ночи, поэтому никто из наших людей с ними не сталкивается.
— Неужели такое странное положение всех устраивает? — поразилась Фиона.
— Это самое безопасное положение, какое только может быть, — заверил Генри. — Несмотря на беспокойство, которое оно приносит, мои люди почти не страдают от подобных набегов. Все, или почти все, что у них отбирают горцы, они потом возвращают. Мы живем на границе, и если бы наши земли оставались единственными, которые не разоряют наши северные соседи, это выглядело бы подозрительно. Король Эдуард считает шотландцев врагами и стремится их покорить. В отличие от него я думаю иначе.
— Разве можно вам верить? — вдруг взорвался Дункан, выйдя вперед и стиснув рукой рукоять меча. — Чертовы англичане. Вы все подлые трусы.
— Дункан! — Гэвин резко оборвал своего кузена. Дункан был прекрасным солдатом и верным соратником, он мучительнее всех других переживал их поражение под Метхевеном. Однако позволить Дункану завязать ссору с человеком, который мог помочь им в трудную минуту, было бы непростительной глупостью.
Повинуясь повелительному тону Гэвина, Дункан забормотал что-то невнятное себе под нос, но уже без прежней напористости. Не теряя достоинства, он снял руку с рукояти меча и отступил назад.
К счастью, графа не оскорбили обидные и несправедливые слова Дункана. Гэвин шумно вздохнул, благодаря в душе англичанина, который по не совсем понятным ему причинам предложил столь выгодное соглашение вместе с планом, в котором заключалось дальнейшее благополучие его клана. Его согласие выглядело несколько поспешным и опрометчивым, но что проку сожалеть о содеянном, особенно сейчас.
— Вечером на протяжении пяти дней вам будут приносить воду и пищу и оставлять все вот под этим дубом. — Генри указал на огромный дуб, перед которым росли злополучные цветы. — Если хотите, то можете охотиться в моих лесах, чтобы добыть себе пропитание. Я под разными предлогами не позволю моим людям ходить в этот лес до конца недели, чтобы вас здесь никто не обнаружил.
— Мы будем держаться ближе к северу. — Гэвин попытался признательно улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. Наступил удобный момент, чтобы попросить еще об одном одолжении. Гэвин не любил просить, просьбы уязвляли его гордость, но у него не оставалось иного выхода: несколько его тяжелораненых людей нуждались в помощи.
— Нам бы очень пригодились чистые бинты для перевязок и хоть какие-то лекарства.
Леди Фиона закусила губу, но внутреннее раздражение все равно прорвалось наружу.
— Я как раз собирала здесь лекарственные травы. Ладно, бинты у нас есть, а вот лекарств мало. Такое расточительство…
Но тут граф поднял вверх руку, и Фиона тут же замолчала.
— Моя жена поделится с вами всем, чем мы располагаем.
— Какая польза от лекарств, если ими не уметь правильно пользоваться, — не без раздражения заметила Фиона.
Взгляд, брошенный графом, заставил ее прикусить язык и пожалеть о слетевших с ее губ словах, но ее раздражение не ускользнуло от Гэвина. Презрительная складка в углу ее рта лучше всяких слов говорила о том, что она думает.
— Нам кое-что известно о целебных отварах и мазях, накладываемых на раны, — спокойно произнес Гэвин, пытаясь сгладить напряжение.
Граф хмыкнул с довольным видом, кое-кто из людей Гэвина тоже. Несмотря на вежливую улыбку, Фиона плохо справлялась с ролью гостеприимной хозяйки, сердитый блеск глаз выдавал ее с головой.
Гэвину стало немного стыдно: после всего, что только что произошло, она должна была выглядеть напуганной и расстроенной. Они забирали их припасы, более того, взваливали на плечи графа свои проблемы и заботы, а она, что редкость для женщины, держалась мужественно и гордо. Гэвину хотелось выразить уважение Фионе. Ибо в их смутные времена, когда верность каждого человека проверялась на прочность, она вела себя более чем достойно.
