Однако из-за угла никто не появился, а шаги стали удаляться в другую сторону. Очень осторожно Фиона выглянула из своего убежища, осмотрелась по сторонам: вокруг ни души. Двор замка был пуст.
Замирая от волнения, она быстрыми бесшумными шагами пересекла двор и оказалась перед дверями в церковь.
Никто не окликнул ее. Вокруг по-прежнему было тихо, но сердце Фионы билось так быстро, как будто хотело выпрыгнуть из груди. Она бесшумно проскользнула в храм и перевела дух.
К ее приходу отец Ниалл зажег две свечи, которые давали ровно столько света, сколько было необходимо для того, чтобы пройти по затемненной церкви, не наталкиваясь на предметы и не поднимая шума.
Фиона робко продвигалась вперед. Ее нервы были напряжены до предела, на лбу и верхней губе выступил пот. Как они и договаривались, священник поджидал ее, сидя на скамье, но незаметно для себя уснул.
— Отец Ниалл, — склонившись, тихо позвала Фиона.
От ее шепота священник почти подпрыгнул на месте, так что едва не ударил ее головой по подбородку.
— Леди Фиона, вы уже пришли!
— Да, как и было условлено, в назначенное время.
Отец Ниалл вскинул на нее глаза. Его лицо еще сохраняло сонное выражение, но по блестевшим глазам было заметно его внутреннее напряжение и волнение. Накануне вечером он еще раз попытался отговорить Фиону от ухода из замка, но опять потерпел неудачу. Поняв, что ее не переубедить, что решение твердо и непоколебимо, он с глубоким сожалением согласился ей помочь.
— Вот ваши вещи, — сказал он, вытаскивая из-под скамьи небольшой узел. Вчера Фиона собрала все необходимое для дороги, ничего лишнего — ни голубого шелкового платья, ни украшений, ни подаренного Гэвином флакона с духами, и передала священнику, чтобы он спрятал узел у себя. То, что она оставляла в замке, больше ей не понадобится. Эти вещи напоминали ей о том, как она была счастлива тогда и как ей больно теперь.
— Я понимаю, мешкать нельзя. Но не могли бы вы позвать Спенсера? Мне бы хотелось с ним проститься.
Отец Ниалл нахмурился.
— Может быть, не стоит? Оруженосцы спят в дальней северной башне. Я попытаюсь проникнуть туда незаметно, но меня могут обнаружить. Это слишком опасно.
— Да, да, я понимаю, — закивала головой Фиона. — Но я не могу уехать отсюда, не попрощавшись с моим сыном. Неизвестно, когда еще мы с ним увидимся.
Священник понимающе кивнул, хотя и с недовольным видом, а затем ушел. В ожидании его возвращения Фиона ходила взад-вперед, на сердце у нее было тревожно. Однако, несмотря на то что в прощании со Спенсером был немалый риск, уехать, не повидавшись с мальчиком, она не могла.
Кроме всего прочего, Спенсер был предан графу, подружился с юными оруженосцами, поэтому ее уход из замка без разрешения графа не мог не вызвать у него удивления и даже подозрения.
Минуты ожидания тянулись бесконечно. Прошла вечность, как показалось Фионе, прежде чем появился Спенсер, зевающий и недоуменный. Увидев ее, он заморгал, как будто не веря своим глазам.
— Мама? Что случилось?
— Здравствуй, Спенсер. — Фиона улыбнулась. — Прости меня, что пришлось разбудить тебя в столь ранний час. Дело в том, что я сейчас уезжаю, поэтому попросила отца Ниалла привести тебя, чтобы попрощаться. Я уезжаю надолго.
Ее слова поразили Спенсера. У него стал такой беззащитный и печальный вид, что у Фионы слезы выступили на глазах. Она растерялась. Правильно ли она поступает, оставляя сына здесь? По всей видимости, он болезненно воспринимал ее отъезд. Может быть, он будет чувствовать себя здесь брошенным? Не обидится ли он на нее?
— Мама, почему вы уезжаете?
Хороший и очень уместный вопрос. Вот только честно ответить на него она никак не могла. Пытаясь найти нужные слова, Фиона закрыла ладонью лоб и провела ею по лицу.
— Конечно, мой отъезд для тебя полная неожиданность, но поверь мне, так будет лучше всего. Так надо.
— Мне хочется уехать с вами.
У Фионы перехватило дыхание. Ее растрогала его мольба, но вместе с тем обращение к ней на вы, как и другие результаты сурового шотландского воспитания, должно было помочь Спенсеру. Она надеялась, что он сумеет пережить ее отсутствие.
— О, мой дорогой, я так была бы рада всегда жить с тобой вместе. Но сейчас тебе лучше остаться в замке и продолжить свое военное обучение.
— А куда вы едете?
— В одно безопасное место.
Ответ прозвучал неопределенно, но Фиона сделала это специально, поскольку знала: если мальчика после ее отъезда начнут спрашивать, куда она уехала, а в этом она не сомневалась, то он честно скажет, что не знает.
— Я обо всем договорился, — пришел на помощь Фионе отец Ниалл. — Не надо волноваться. Все будет хорошо.
Тем не менее Спенсер выглядел явно обеспокоенным и поминутно переводил взгляд с Фионы на священника и обратно. В груди Фионы болезненно защемило. Надо было срочно придумать какое-то правдивое объяснение, успокоить мальчика, чтобы потом он не испытывал к ней недоверия. Но что она могла сказать?
— Не стоит забывать о благоразумии. Вот поэтому я решила уехать заранее, чтобы не злоупотреблять гостеприимством.
Фиона говорила, а рот ее кривился от насмешки над собой. Стать любовницей графа — большей глупости за всю свою жизнь она не выкидывала. Но исправлять что-либо было слишком поздно.
— Это граф попросил вас уехать?
— Нет, он слишком благороден и вежлив. Однако нельзя же бесконечно пользоваться его добротой. Ты меня понимаешь?
По нахмуренному и озабоченному лицу Спенсера было заметно, что не очень. Однако настала пора прощаться. Фиона порывисто обняла сына, и он не менее крепко и нежно откликнулся на ее ласку.
— Я буду скучать.
Тронутая его искренностью, Фиона невольно улыбнулась. Спенсер был примерным сыном, любящим и ласковым. Ей тоже будет его не хватать, и скучать по нему она будет так же, как и он по ней.
Ей припомнился Спенсер еще малышом. Прелестный, неуклюжий, ласковый — от воспоминаний у нее на глаза навернулись слезы. Фиона незаметно смахнула их рукой. Прижав его к груди, она затем отстранила его. Дальше тянуть было опасно.
— Я как-нибудь передам весточку через отца Ниалла, — напоследок пообещала Фиона.
Как только фигура Спенсера растворилась в темноте, отец Ниалл взял Фиону за руку и повел через двор к конюшне. Кто-то из прислуги уже проснулся и приступил к своим обязанностям. Хотя слуги не обращали на них никакого внимания, Фиона поглубже натянула на голову капюшон, скрывая лицо. Она стояла возле ворот конюшни, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока отец Ниалл не привел оседланную и взнузданную лошадь.
Привязав к седлу узел с вещами Фионы, он подсадил ее. Заняв место в седле, Фиона взяла в руки поводья.
