— Ну, с Богом, — прошептал священник.
Не в состоянии вымолвить ни слова, Фиона молча кивнула. В горле стоял комок, еще немного, и она, не выдержав, расплакалась бы. Она чуть дернула поводья, понукая лошадь, и та бодро порысила вперед, пока не пристроилась сзади к повозке, тоже выезжавшей из замка. Воины, охранявшие повозку, даже не покосились в ее сторону, как будто никто не ехал следом за ними. План, задуманный отцом Ниаллом, начинал понемногу осуществляться. Впрочем, Фионе стало интересно, сколько же заплатил отец Ниалл воинам, чтобы те не заметили их одинокой спутницы. Как только они выехали за ворота замка, волнение Фионы сразу уменьшилось. Однако, взглянув на воинов из охраны, она опять разволновалась. А что, если ее узнают? Тогда ее остановят и начнут расспрашивать. Возможно, очень возможно, дадут знать Гэвину, а о том, что случится потом, ей не хотелось думать совсем.
Фиона глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. Ее лошадь шла, поматывая головой то вверх, то вниз, и в такт движениям животного взволнованно колотилось ее сердце. Кое-как Фионе удалось взять себя в руки. Но по-прежнему ее беспокоили смутные видения, возникавшие в ее воображении: в замке поднимают тревогу в связи с ее исчезновением и ее, беглянку, хватают и отвозят назад.
Что было тому причиной — везение ли, судьба ли, или справедливость, но ее никто не хватал, и все шло тихо и гладко.
Сопровождавшие повозку воины не обращали на Фиону никакого внимания, словно ее не было вовсе. Стуча копытами и громыхая колесами на ухабах, процессия проследовала через деревню. Дорогу затянуло утренним туманом, однако, по мере того как светало и пригревало солнце, туман таял и рассеивался. Но все еще было холодно, судя по клубам пара, выдыхаемого лошадьми.
Холодный воздух приятно бодрил. Фионе захотелось вдохнуть его полной грудью, радостно крикнуть и погнать лошадь во весь опор. Но как бы ей ни хотелось увеличить как можно быстрее расстояние, отделявшее ее от Гэвина, не стоило забывать об опасностях, подстерегавших в дороге. Поэтому она ехала не спеша, точно с такой же скоростью, с которой двигалась вооруженная охрана, бдительно поглядывавшая по сторонам и даже время от времени высылавшая вперед дозорного, чтобы проверить, безопасна ли дорога.
С одной стороны, ехать под охраной было удобно и безопасно, но с другой, Фиона не могла не понимать: чем дольше она будет ехать вместе с воинами, тем выше вероятность, что они ее узнают. Вот почему она старательно держалась в самом конце процессии, прямо за повозкой, глотая пыль, поднимаемую скакавшими впереди всадниками и колесами повозки.
Ее исчезновение заметят не скоро, скорее всего через несколько часов, а когда спохватятся, будет уже поздно. За деревней дорога сворачивала в долину, еще погруженную в туман, довольно густой, в котором вообще ничего нельзя было разглядеть. Хороший знак, подумала Фиона, теперь точно не догонят.
Но сердце сдавливала невообразимая грусть.
Несмотря на старания отца Ниалла и тщательно продуманный план, отъезд Фионы не для всех остался незамеченным. Эйлин, на душе у которой почему-то было тяжело и тревожно, спала плохо. Она ворочалась в постели без конца, пока не поняла, что все равно не заснет, и в итоге поднялась ни свет ни заря.
Она не могла отрицать, что будущее, которое до приезда в замок Гэвина казалось ей ясным и определенным, теперь представлялось ей неустроенным и непонятным. По пути сюда ее сердце замирало от предвкушения счастья, но по приезде, вот уже спустя несколько дней ее не переставая мучила скрытая, непонятная тревога.
Граф был любезен и добр, но казался далеким, чужим и, как это ни удивительно, каким-то потерянным. Эйлин прекрасно понимала, что он, как и она, следовал велению долга, и все же надеялась на нечто большее. Поданный им какой-нибудь знак, что он доволен происходящим, — что-нибудь вроде восхищения в брошенном на нее взгляде, проявление нежности и привязанности, которое со временем могло перерасти в любовь.
Мечтать о любви — не слишком ли много она хотела от своего будущего мужа? Может она просто глупа? Или чересчур наивна?
Эйлин металась взад-вперед по своей небольшой спальне, мысли вихрем носились в ее голове, не давая покоя. Ей захотелось подышать свежим воздухом. Не желая будить служанку, она набросила на плечи плащ и тихо выскользнула наружу.
Она взбиралась по винтовой каменной лестнице на стену, чувствуя удивленные взгляды часовых. Если бы ее спросили, что она собирается делать в такую рань на стенах замка, она бы ответила совершенно честно, что хочет полюбоваться рассветом. Но воины, знавшие в лицо невесту вождя клана, не посмели задать ей ни одного вопроса, хотя, судя по всему, им этого очень хотелось. Вид сверху действительно был прекрасен. Со стены как на ладони просматривался двор замка, а по другую сторону — деревня, за ней вдали цепочка холмов, сливавшаяся с линией горизонта. Окружавший Эйлин со всех сторон простор успокоил ее взвинченные нервы, а немного погодя ее охватило приятное ощущение свободы.
Облокотившись на парапет стены, она взглянула вниз. От воды в замковом рве отражался лунный свет, разбрызгиваясь маслянистыми пятнами; темная водяная глубь, в которой таилось волшебное очарование, завораживала. Обернувшись назад в сторону двора, Эйлин увидела две тени, скользившие из церкви к конюшне.
Присмотревшись, Эйлин стало ясно, что одна тень принадлежала священнику, а другая… Неужели леди Фиона? Нет, разглядеть лицо женщины было невозможно, его скрывал капюшон плаща, зато походка и английский покрой одежды невольно подтверждали догадку. Любопытство Эйлин увеличилось, когда она увидела, как священник и женщина обнялись, а затем Фиона уселась в седло и направила лошадь за большущей повозкой, которую тащили два вола.
Проехав под аркой сторожевой башни, всадники и повозка скрылись в темноте. Охваченная внезапным порывом догнать и окликнуть Фиону, Эйлин кинулась вниз со стены. Вбежав в свою спальню и быстро одевшись, она устремилась к конюшне.
Совсем молоденький конюх почти потерял дар речи, когда она, кокетливо улыбнувшись ему, попросила оседлать свою кобылу. Не спросив, почему дочь вождя Синклера собирается куда-то ехать без охраны, он вывел ее лошадь из стойла.
Следующим препятствием стала стража у ворот замка. От волнения кровь забурлила в жилах Эйлин. Как-никак она была дочерью вождя клана, с детства привыкшая к тому, чтобы к ней относились с почтением и послушно выполняли ее указания. Эйлин даже стало интересно, посмеют ли воины Маклендона ослушаться ее, когда она в привычной манере повелевать прикажет им открыть ворота.
Но проверять что-либо Эйлин так и не пришлось. Старший опытный воин куда-то отлучился, а младший, бедолага, до того, как стать на часы, почти всю ночь гулял на свадьбе своего брата и поэтому едва держался на ногах то ли от усталости, то ли от выпитого эля.
Прислонившись к распахнутым воротам, он дремал, стоя на ногах. Безобразная беспечность, благодаря которой Эйлин без труда и без лишних объяснений выехала из замка.
Вырвавшись на простор, она вдохнула полной грудью и, пришпорив лошадь, бросилась догонять Фиону. Приходилось торопиться, пока ее не успели хватиться в замке и не послали за ней погоню.
