Но если черного пса и толстяка нарисовал на оштукатуренной стене неизвестный художник, то сидящая на темно-бордовом пуфике, поджав под себя ноги, женщина являлась самой настоящей. Желтокожая, она была одета в желтую парчовую юбку и скромную накидку из того же материала — если можно назвать так тряпичный круг, обнимающий шею и укрывающий плечи. На голове ее белел платок, завязанный под затылком и ниспадающий на уши, спину и спереди ниже ключиц. Время превратило груди женщины в два плоских кожаных мешочка, а соски — в коричневые пятна, но глаза ее смотрели цепко и внимательно, отражая вполне еще ясный разум.
— Когда я встретила его, номария, — рассказывала стоящая перед ней на коленях девушка, одетая точно так же, но в синюю ткань, — то обратила внимание на некоторые магические способности. Вдобавок, прямо у меня на глазах его взяли топорники. И у него были знакомые в милиции. Мне показалось, что этот юноша будет полезен клану. Поэтому я позволила юноше сблизиться со мной. Мне даже пришлось несколько поощрить его, иначе он никак не решался на первый шаг.
— Ты девственница? — перебила девушку старуха.
— Да, номария! — вскинула голову та. — Я чту свой долг. Мне исполнится двадцать пять лет только через восемнадцать дней. Я чиста.
— Это и есть самое главное, дитя мое, — кивнула старуха. — Пройдут годы, девочка. Очень может быть, ты наберешься опыта и мудрости и так же, как и я, закроешься в гротах, чтобы не подвергаться влиянию внешней суеты и принимать решения только во имя Спящего и на благо клана. Может быть, ты до конца своих дней останешься в миру. И тогда, оглядываясь назад, ты уже не станешь считать свою потерю столь важной. Скажу больше: ты испугаешься того, что я могла бы откликнуться на твою просьбу и закрыть врата вечности перед юношей. Потому что рядом с ним твоя жизнь, возможно, пошла бы иначе и ты лишилась бы счастья, которого достигнешь. Поверь моему опыту и доверься моей мудрости. Тебе не нужно ничего менять в своей и его судьбе.
— Я прошу милости и мудрости, номария, — опять склонилась девушка. — Уже не первый век над усыпальницей Великого загораются ночные огни. Больше полутора веков, как в его ногах заняли место стражи ворот мертвых. В Эрмитаже, напротив усыпальницы Нефелима, сорок лет назад получил постоянное пристанище Антурий, жрец из Египта, хранитель душ. В этнографическом музее получил место шаман Пхен Си, хранитель душ из Лаоса, второй страны пирамид. Нам осталось привезти сюда только одного хранителя, из Мексики, Бразилии или Перу. Пророчество сбывается. НАСА вывело на орбиту новый телескоп, «Хаббл». Они сообщили об открытии предсказанного шумерами объекта. Планета пересечений приближается. Согласно предсказанию старца из Читы, в две тысячи четвертом году власть побеждающих бесов должен опрокинуть белый витязь, пришедший с севера. Я убеждена, что им окажется Нефелим, восставший из долгого покоя. Он может проснуться в любой момент!
— К чему ты рассказываешь это, дитя мое? — удивилась старуха.
— Моего избранника признал меч. Он встретился с опасностью и не убоялся пролить кровь. Он столкнулся с порождением Амамат, хранительницы Дуата, и победил его. Ради меня он вступил в бой с тем, кто был намного сильнее, пожертвовав собой. Наконец, он хорошо знаком с магией, а законы клана запрещают нам обучать мужчин этому искусству. Когда Нефелим проснется, ему потребуется воин. Преданный, храбрый, знающий колдовство и знакомый с реалиями современного мира. Воин, который сможет повести за собой телохранителей Великого. Мне кажется, не существует иного пригодного на эту роль человека, кроме выбранного мной.
— В твоих словах есть резон, девочка, — признала старуха. — Не знаю, права ты или нет, но мне стало интересно взглянуть на твоего мальчика. Да будет так. Я даю согласие на обряд закрытия врат.
* * *
Санкт-Петербург, улица Большая Морская, фитнес-клуб «Сильфиджа»,
14 ноября 1995 года. 06:50
«Бу-у-м-м-м! Бу-у-м-м-м! Бу-у-м-м-м!» — низкий утробный гул не просто бил по ушам. Он заставлял содрогаться все тело, встряхивал внутренности, вынуждал подрагивать в такт каждую клеточку. «Бу-у-м-м-м! Бу-у-м-м-м!» Это было невыносимо. Алексея трясло, словно он работал отбойным молотком. Казалось, сейчас у него вылетят глаза и потрескается эмаль на зубах.
— Да кто это с ума сходит в такую рань, — простонал он, открывая глаза и… И понял, что все еще продолжает спать. Он находился в обширном банкетном зале, с великолепным расписным плафоном и позолоченной лепкой вокруг высоких стрельчатых окон. По сторонам вверх, собираясь у потолка и медленно уползая в вентиляцию, струились густые сизые дымки. В ногах, на небольшом возвышении, ритмично била в широкий африканский барабан сорокалетняя женщина в ситцевом платке, в короткой бежевой юбочке, но с обнаженной грудью. Еще несколько таких же полуобнаженных дам нараспев читали какие-то стихи на непонятном языке. — Боже мой, какой бред.
— Амнтено Ра, нотосеп агтари! — громко объявила старуха в желтой парчовой юбке, сидящая на кресле тренажера для занятий греблей. — Врата закрыты! Великий Ра вернулся и начал свой небесный путь.
Удары прекратились, хотя барабан еще продолжал тихо, низко гудеть, словно не соглашаясь с подобной несправедливостью. Женщины оборвали свой речитатив и принялись торопливо тушить жаровни с дымными благовониями. Старуха, поднявшись с тренажера, подошла к Дикулину, деловито ухватила его тонкими пальцами за подбородок, покачала голову из стороны в сторону, приподняла правое веко, заглянула в глаз. Потом показала фигу:
— Сколько пальцев видишь?
— Один, — буркнул Леша. — Может, мне его еще и понюхать?
— Он жив, — сделала вывод старуха и обратилась к кому-то у Алексея за головой. — Даю тебе два дня, девочка. Потом посмотрим, кого ты привела.
— Благодарю, номария, — услышал Дикулин знакомый голос, извернулся… — Вот это да-а-а…
У стола стояла Лена. Тоже в платке, в парчовой юбке и тоже с обнаженной грудью. Груди были высокие, налитые, с острыми розовыми сосками.
— Интересно, они и на самом деле такие же, или только во сне?
— Вставай, хватит пялиться, — шлепнула его по лбу девушка. — Я отведу тебя к себе в комнату, покормлю и кое-что расскажу.
— Меня это почему-то совершенно не пугает… — Дикулин сел на столе, огляделся еще раз. Зал был выстелен наборным паркетом, созданным явно не в этом веке, вдоль стены стояли разнообразные спортивные тренажеры, вдоль противоположной — прямоугольные ресторанные столики. Шторы занавешивали окна только одной стены. Видимо, те, что выходили на улицу. За дверьми в конце зала поблескивал кафель. Похоже, там имелся туалет или душевая. Скорее, второе — должны же спортсмены ополаскиваться после занятий!
— Ты что, еще не выспался? — покачала головой Леночка и взяла его за руку. — Пойдем.
Они пересекли зал, в котором уже потушили и разнесли по углам бронзовые жаровни, раздвинули столы, и теперь он не отличался от сотен подобных залов в различных музеях и старинных особняках. Некоторые женщины ушли, другие сменили юбки на трико и начали заниматься на тренажерах.
