Пять ударов он принял спокойно, только скривился, и лишь тогда остановил ее, схватив за запястья.
Скарлет отпрянула, целясь пяткой ему в колено, но он развернул ее так быстро, что она потеряла равновесие и оказалась прижата к нему спиной.
– Отпусти! – завопила она, топая ногами, стараясь попасть ему по пальцам, крича и брыкаясь, но если ей и удалось достичь цели, он не подал вида. Вывернув шею, она клацнула зубами, хотя укусить его надежды не было. Вместо этого, мучительно изогнувшись, она сумела-таки плюнуть ему в подбородок.
Он снова скривился, но не отпустил ее. Даже не посмотрел на нее.
– Предатель! Ублюдок! Отпусти!
Скарлет подняла ногу, чтобы опять попытаться лягнуть, но тут он ослабил хватку, и она, взвизгнув, упала вперед. Стиснув зубы, она торопливо отползла подальше. Колени пульсировали от боли, и пришлось снова держаться за стену, чтобы подняться на ноги. Она развернулась к нему. Желудок скрутило, словно ее вот-вот стошнит от ненависти, отвращения и ярости.
– Что? – прорычала она. – Что тебе надо?
Волк запястьем стер слюну с подбородка.
– Мне надо было тебя увидеть.
– Зачем? Чтобы позлорадствовать, как ловко ты меня одурачил? Как легко было убедить меня, что ты… – Ее передернуло. – Поверить не могу, что позволила тебе до себя дотронуться. – Поежившись, она потерла плечи ладонями, прогоняя воспоминание. – Проваливай! Оставь меня в покое!
Волк не шелохнулся и долго ничего не говорил.
Крутанувшись на месте, Скарлет скрестила руки на груди и уставилась в стену, дрожа.
– Я во многом тебе солгал, – начал он наконец.
Она фыркнула.
– Но все извинения были искренними.
Скарлет насупилась; перед глазами по стене плясали яркие пятна.
– Я не хотел тебе врать, не хотел тебя пугать и… и я пытался, еще в поезде…
– Не смей. – Она обернулась к нему, впившись ногтями в собственную кожу, чтобы не броситься на него снова и не выставить себя еще большей дурой. – Даже не пытайся говорить об этом и оправдывать все, что натворил. Что вы сделали с моей бабушкой!
– Скарлет… – Он шагнул вперед, но она выставила ладони перед собой и отшатнулась, упершись ногами в матрас.
– Не подходи ко мне. Я не хочу тебя видеть. Не хочу слышать. Я лучше умру, чем позволю тебе еще раз меня тронуть.
Он проглотил комок в горле. На лице его мелькнула боль, но Скарлет это только сильнее разозлило.
Волк бросил взгляд на дверь, и она, взглянув следом, заметила, что снаружи стоит все тот же стражник и наблюдает эту сцену, будто «мыльную оперу» на нетскрине. Внутри все перевернулось.
– Мне грустно это слышать, Скарлет, – сказал Волк, снова посмотрев на нее. В его голосе больше не слышалось вины, он теперь звучал жестко и по-деловому. – Потому что я пришел не извиняться. Мне нужно кое-что другое.
Она выпрямилась.
– Мне плевать, что тебе там…
Одним рывком он оказался рядом, зарылся пальцами в ее волосы, прижал к стене. Губами заглушил ее изумленный возглас, а потом и гневный вопль. Она попыталась оттолкнуть его, но это было все равно что пытаться раздвинуть железные прутья решетки.
Вдруг Скарлет почувствовала у себя во рту его язык и изумленно распахнула глаза. От возмущения она уже подумала укусить его, но тут ощутила что-то еще. Во рту оказалось что-то маленькое, плоское и твердое. Каждая мышца в ее теле напряглась.
Волк отстранился, ослабил хватку, теперь уже мягко держа ее затылок в ладони. Его шрамы расплывались у нее перед глазами. Никак не получалось отдышаться.
И тут он прошептал, так тихо, что ей едва удалось уловить слова, хоть они и обожгли ей губы горячим дыханием.
– Подожди до утра, – сказал он. – Сегодня в мире будет неспокойно. – А потом зажал между пальцами рыжий завиток и внимательно вгляделся в него, щурясь, будто прикосновение доставляло ему боль.
С новой волной негодования Скарлет оттолкнула Волка и проскользнула у него под рукой. Забившись в угол камеры, она опустилась на кровать, зажала рот ладонью, а другой оперлась о стену, чтобы удержать равновесие.
Все тело горело, и она не шевелилась, пока Волк не выскользнул за дверь. Решетка открылась и снова захлопнулась.
Стражник ухмыльнулся.
– Что ж, у всех свои слабости, – сказал он. Их шаги начали удаляться по коридору и наконец совсем стихли.
Откинувшись на стену, Скарлет выплюнула непонятный предмет.
В ее ладони, поблескивая, лежал крошечный чип.
Книга четвертая
А это чтобы съесть тебя, дитя мое
[4]
.
Глава 35
– Слушай, да ничего с ней не будет.
Вырванная из раздумий Зола подскочила на месте. Торн вел маленький шаттл в сторону городка Рьё, и, к ее великому изумлению, они до сих пор не упали и не разбились.
– С кем ничего не будет?
– С Эмили. Не мучайся, что тебе пришлось вырубить ее своими лунными трюками. Наверняка проснется свежей и отдохнувшей.
Зола поджала губы. Ее мысли были настолько заняты тем, что нужно найти аккумулятор для корабля и вернуться, пока на ферму не явился кто-нибудь еще, что она едва помнила о блондинке, которую они там оставили. Удивительно, но стоило решиться на то, чтобы внушить девушке чувство доверия, как все сомнения и чувство вины рассеялись. Осталось лишь ощущение легкости, естественности, правильности.
Эта легкость пугала ее даже больше, чем пропавшее чувство вины. Если ей самой дар уже казался естественным – всего после нескольких дней тренировок, – то какие могут быть у нее шансы против мага? А уж тем более против самой королевы?
– Я только надеюсь, что к тому времени как она проснется, мы будем уже далеко, – пробормотала она и, снова повернувшись к окну, поправила стянутые в хвост волосы, глядя на призрачное отражение. Ее карие глаза и невыразительные черты едва угадывались в нем. Она наклонила голову, задумавшись, как выглядит, скрытая чарами. Ей этого, конечно, не узнать. Зеркала на чары не реагируют. Но Торна она, без сомнения, впечатлила, а Кай…
«На тебя еще больнее смотреть, чем на нее».
От его слов каждая клеточка ее тела налилась тяжестью.
Внизу показался город, и Торн рывком пошел на снижение. Золу тряхнуло, и она схватилась за ремень безопасности на поясе.
Торн выровнял корабль и кашлянул.
– Там ветер был…
– Не сомневаюсь. – Она бессильно откинула голову на спинку сиденья.
– Ты сегодня даже мрачней обычного, – заметил Торн, ущипнув ее за подбородок. – Расслабься. Может, Мишель Бенуа мы и не нашли, зато убедились, что принцесса была у нее. Это хорошо. Уже прогресс.
